Оказавшись на лужайке «Оверлука» между полукругом подъездной дорожки и террасой, Дэнни окончательно поддался панике и неуклюже побежал, больше не оглядываясь, а лишь толкая себя вперед, выставив руки, как слепец, боящийся натолкнуться на невидимое препятствие. Капюшон откинулся, открыв совершенно бледное лицо, на котором местами выступили красные пятна; глаза мальчика были выпучены от ужаса. До террасы оставалось всего несколько шагов.

За спиной у Дэнни раздался резкий скрип снега, когда нечто попыталось прыгнуть на него.

Он почувствовал ступени террасы и, содрогаясь в беззвучном крике, стал взбираться по ним, упираясь руками и ногами, волоча за собой снегоступы.

Воздух разрезал звук рвущейся ткани, и внезапно Дэнни ощутил в ноге острую боль. И были еще звуки, которые слышал только он, потому что их порождало его собственное воображение.

Злобный вой и рык.

И запах крови и хвои.

Он растянулся плашмя на террасе, хрипло дыша и всхлипывая, его рот наполнился насыщенным металлическим привкусом меди. Сердце бешено колотилось. Из носа показалась тонкая струйка крови.

Он не имел ни малейшего представления, как долго пролежал на том месте, прежде чем входные двери распахнулись и наружу выбежал Джек, на котором были только джинсы и домашние шлепанцы. Позади него возникла фигура Уэнди.

– Дэнни! – истошно закричала она.

– Док! Дэнни! Господи, что с тобой? Что случилось?

Папа помог ему подняться. Лыжные брюки под коленом оказались разорваны. А еще ниже виднелся распоротый шерстяной носок и расцарапанная нога… Словно он пытался пролезть сквозь густую живую изгородь и сам зацепился за острые концы веток.

Дэнни оглянулся. В дальнем конце лужайки, позади поля для гольфа, высились бесформенные сугробы. Живая изгородь. Между ними и игровой площадкой. Между ними и дорогой.

У него подкосились ноги, и Джек едва успел подхватить сына. После чего Дэнни безутешно разрыдался.

Глава 35 В вестибюле

Глава 35

В вестибюле

Он рассказал им обо всем, что с ним произошло, за исключением момента, когда снег завалил оба конца бетонной трубы. Просто не смог заставить себя говорить об этом вслух. И ему все равно не хватило бы слов, чтобы выразить вползший в душу парализующий ужас, который охватил его, когда сухие осиновые листья вдруг начали шуршать и потрескивать там, в холодной тьме туннеля. Но он описал мягкие хлопки падавшего с кустов снега. Поведал о льве, сбросившем с себя сугроб, чтобы опустить голову, напрячь мышцы и броситься за ним в погоню. И о том, как кролик повернулся, чтобы не пропустить развязку.