– Дэнни… – Лицо Джека стало еще напряженнее.

– Знаешь, потому что сам видел…

Раздался звук пощечины, которую Джек влепил Дэнни открытой ладонью. Совсем негромкий звук, лишенный какого-либо драматического эффекта. Голова мальчика откинулась назад, отметина от удара красным пятном выступила у него на щеке.

Уэнди издала стон.

На мгновение все трое замерли, а потом Джек попытался снова прижать сына к себе.

– Прости меня, Дэнни. Прости меня. Хорошо, док?

– Ты ударил его, мразь! – закричала Уэнди. – Ты! Грязный ублюдок!

Она схватила Дэнни за руку, и какое-то время они тянули его каждый в свою сторону.

– Пожалуйста, перестаньте рвать меня на части! – завопил он, и в его голосе слышалось столько боли, что оба разом отпустили мальчика. Потом слезы потекли у него по щекам, и он рухнул, рыдая, между диваном и окном, а его родители беспомощно смотрели на сына, как дети смотрят на игрушку, которую сломали, пока яростно боролись за обладание ею. В камине с оглушительным треском лопнул еще один сук, заставив их всех вздрогнуть.

* * *

Уэнди дала ему детский аспирин, а Джек уложил его, покорного, на раскладушку и укрыл одеялом. Дэнни мгновенно заснул, сунув в рот большой палец.

– Мне все это очень не нравится, – сказала Уэнди. – Ему явно становится хуже.

Джек промолчал.

Она посмотрела на него без злости, но и без улыбки.

– Хочешь, чтобы я извинилась за то, что назвала тебя ублюдком? Хорошо. Прости меня. Я виновата. Но и тебе не следовало распускать руки.

– Знаю, – пробормотал он. – Даже сам не пойму, что вдруг на меня нашло.

– Ты же обещал, что никогда больше пальцем его не тронешь.

Он вскинул на нее полыхающие яростью глаза, а потом ярость вдруг погасла. Внезапно, с ужасом и состраданием, Уэнди увидела, как будет выглядеть Джек в старости. Никогда прежде он не представал перед ней таким.

(?каким же?)