Выпивка за счет заведения

Джек стоял в зале ресторана рядом с низенькими дверцами «Колорадо-холла», склонив голову, вслушиваясь и чуть заметно улыбаясь.

Он мог ощущать, как вокруг постепенно оживает отель.

Трудно сказать, каким образом ему удавалось улавливать это, но он предполагал, что здесь имеет место нечто подобное вспышкам предвидения, которые время от времени случались у Дэнни… Яблоко от яблони… Кажется, так говорят?

Нет, в прямом смысле слова он ничего не видел и не слышал, хотя ему казалось, что еще лишь усилие – и он преодолеет этот тончайший барьер восприятия. Словно другой «Оверлук» лежал всего в нескольких дюймах от реального мира (Если вообще существовала такая штука, как «реальный мир», подумал Джек), но постепенно это расстояние сокращалось. Так бывало, когда в юности он ходил на сеансы трехмерного кино. Если ты смотрел на экран, сняв специальные очки, изображение двоилось перед глазами. Но стоило надеть очки, как все становилось на свои места.

Все пережитые отелем эпохи сошлись сейчас вместе, за исключением одной – нынешней эпохи, которую можно назвать «эпохой Торрансов». Но и она очень скоро вольется в общий ряд. И это хорошо. Это очень хорошо.

Он действительно уже почти слышал призывные трели звонка на стойке регистрации, звавшие коридорных помочь с вещами заселявшимся в отель мужчинам, одетым по моде двадцатых годов во фланелевые брюки, которые стояли рядом с покидавшими гостиницу джентльменами в двубортных костюмах в тонкую полоску, какие носили в сороковых. На диванчике у камина три монахини дожидались, чтобы поредела очередь на выписку, а прямо рядом с ними стояли элегантно одетые Чарльз Грондин и Вито Джиенелли, с бриллиантовыми булавками на бело-голубых галстуках, и тихо обсуждали между собой прибыли и потери, жизни и смерти. На заднем дворе теснились десятки грузовиков, причем они могли странным образом накладываться друг на друга, словно снимки, сделанные на одном кадре. В бальном зале восточного крыла проходили десятки деловых конференций, отстоявших друг от друга на какие-то сантиметры и секунды. В самом разгаре был бал-маскарад. Но тут же отмечались дни рождения, праздновались свадьбы и юбилеи совместной жизни. Разговоры мужчин вертелись вокруг Невилла Чемберлена и эрцгерцога Австрии. Музыка. Смех. Опьянение. Истерики. Любви почти не было (здесь ей не место), зато ощущалась густая аура чувственности. Джек почти слышал всех этих людей, перемещавшихся по отелю и создававших столь мелодичную какофонию. В ресторане – там, где он сейчас стоял, – все завтраки, обеды и ужины за семьдесят последних лет подавались у него за спиной одновременно. И он почти… Нет, на этот раз никаких «почти». Он слышал их. Пусть пока смутно, как в жаркий летний день слышатся раскаты далекой грозы. Он мог слышать их всех – этих прекрасных незнакомцев. И чувствовал их присутствие, как они, вероятно, замечали его самого.