На полке между двумя резными фигурками слонов стояли часы, накрытые стеклянным колпаком. Они показывали без одной минуты двенадцать. Он смотрел на эти часы в полном недоумении. Быть может, Грейди хотел, чтобы он полюбовался на нечто другое? Джек повернулся, но Грейди уже исчез.
Не закончив «Билет на поезд», оркестр разразился громогласными трубными звуками и дробью ударных.
– Час настал! – провозгласил Хорас Дервент. – Полночь! Время снимать маски! Маски долой!
Джек хотел повернуться, чтобы посмотреть, чьи знаменитые лица прятались под блестками и яркими красками масок, но обнаружил, что не может оторвать взгляд от часов, чьи стрелки слились в одну вертикальную линию.
А часы между тем начали чуть слышный перезвон. По стальному рельсу под циферблатом слева и справа выехали две фигурки. Джек завороженно наблюдал за ними, совершенно забыв о том, что сейчас все снимают с себя маски. Часовой механизм застрекотал. Вращались отливающие теплой медью шестерни. Качался взад-вперед маятник.
Одна из фигурок представляла собой мужчину, приподнявшегося на цыпочки и державшего в руках нечто вроде дубинки. Второй фигуркой был маленький мальчик с дурацким колпаком на голове. Обе блестели, выполненные с фантастической точностью. Поперек колпака мальчика шли выгравированные буквы: «ДУРАЧИНА».
Фигурки встали по двум концам стального стержня. Где-то внутри зазвенели пластины, выдавая звуки известного вальса Штрауса. И в голове Джека в такт принялись звучать безумные слова рекламы:
Стальной молоток в руках заводного папаши опустился на голову мальчика. Заводной сыночек упал на колени. Молоток поднимался и опускался, поднимался и опускался. Выставленные мальчиком руки не спасали от ударов. Он сначала упал на четвереньки, а потом и вовсе повалился навзничь. А молоток все вздымался и падал под легкие, тренькающие звуки мелодии Штрауса, и Джеку казалось, что он способен даже различить выражение лица мужчины, его гримасы и злобные ужимки, видеть артикуляцию рта, изрыгающего проклятия в сторону поникшей фигурки сына.
Неожиданно красное пятно расплылось на стеклянном куполе изнутри.
За ним – другое. Еще два растеклись рядом.
А потом красная жидкость полилась на внутреннюю поверхность стекла подобием жуткого кровавого ливня, скрывая все, что там происходило, и в алый цвет стали вкрапливаться крошечные фрагменты, которые могли быть только кусочками человеческой плоти, кости, мозга. Но молоток продолжал подниматься и опускаться, потому что часовой механизм не останавливался – шестеренки, колесики и пружинки этого хитроумного прибора продолжали безотказно работать.