– Я приведу его. Клянусь, – повторил Джек. Он плотно прижался щекой к двери. С него градом лил пот. – Она не будет возражать. Клянусь, не будет. Она попросту не сможет.
– Боюсь, что для этого вам придется убить ее, – холодно заметил Грейди.
– Я сделаю все, что нужно. Только выпустите меня отсюда.
– Вы даете слово джентльмена, сэр? – упорствовал Грейди.
– Слово джентльмена, торжественное обещание, священный обет – что угодно. Только…
Он услышал скрежет отодвигаемого засова. Дверь приоткрылась на четверть дюйма. У Джека перехватило дыхание. На мгновение ему показалось, что по ту сторону двери стоит сама Смерть.
Но это ощущение почти сразу исчезло.
– Спасибо, Грейди. Клянусь, вы не пожалеете об этом. Вот увидите.
Ответа не последовало. Джек вдруг понял, что все звуки умолкли, если не считать неизменного завывания ветра за окнами.
Он распахнул дверь кладовой; петли чуть слышно скрипнули.
В кухне никого не было. Грейди ушел. Ничто не двигалось в холодном белесом свете флюоресцентных ламп. Но Джек тут же обратил внимание на разделочный стол, за которым они обедали.
На нем стояли бокал для мартини, бутылка джина и пластмассовое ведерко, полное оливок.
А сбоку был прислонен молоток для игры в роке из тех, что хранились в сарае.
Он долго разглядывал его.
Затем голос гораздо более низкий и властный, чем голос Грейди, заговорил с ним откуда-то… отовсюду… прямо изнутри его существа.
– Выполню, – сказал он. В его собственном голосе звучала раболепная покорность. – Выполню.
Он подошел к столу и взял молоток за ручку.
Потом поднял его.