Он продолжал крутить в руках модель – папин подарок за успехи в обучении чтению.

(… где пальцы папы сжались слишком сильно.)

Мама поставила на свой портативный проигрыватель пластинку, и они слушали чуть потрескивавшую мелодию, в которой звучало много рожков и флейт. Она устало улыбнулась ему. Он попытался ответить ей улыбкой, но у него ничего не вышло. Даже при проигрывателе, включенном на полную громкость, ему все равно казалось, что он слышит, как отец кричит и бьется в дверь кладовки, словно хищный зверь, запертый в клетке зоопарка. А что, если папе захочется в туалет? Что ему делать тогда?

Дэнни заплакал.

Уэнди сразу же убавила громкость проигрывателя, посадила Дэнни на колени и принялась укачивать.

– Дэнни, солнышко, все будет хорошо. Непременно. Если мистер Холлоран не получил твое сообщение, его непременно получит кто-то еще. Как только буря уляжется. А до той поры сюда все равно никому не добраться. Ни мистеру Холлорану, ни остальным. Но как только буран стихнет, все снова станет хорошо. Мы уедем отсюда. И знаешь, что мы сделаем будущей весной? Все трое?

Дэнни покачал головой, прижатой к ее груди. Он ничего не знал. Ему казалось, что новая весна уже никогда не придет.

– Мы отправимся на рыбалку. Возьмем напрокат катер и поплывем ловить рыбу, как в прошлом году на озере Чэттертон. Ты, я и твой папа. И быть может, ты поймаешь большого окуня нам на ужин. Или не поймаешь ничего, но уж повеселимся мы на славу.

– Я люблю тебя, мамочка, – сказал он, прижимаясь к ней крепче.

– О, Дэнни, я тоже так сильно тебя люблю!

А снаружи продолжал завывать и плакать студеный ветер.

* * *

Примерно в половине пятого, когда солнце начало клониться к закату, крики снизу стихли.

Они оба забылись тревожным полусном. Уэнди, по-прежнему обнимавшая Дэнни, не проснулась. А вот Дэнни очнулся. Странным образом тишина казалась ему куда более зловещей, чем непрерывные вопли и удары в крепкую дверь кладовки. Наверное, папа опять уснул? А вдруг умер? Или с ним случилось что-то еще?

(Неужели он выбрался наружу?)

Пятнадцать минут спустя тишину нарушил громкий металлический скрежет и грохот. Что-то гудело и со скрипом вращалось. Уэнди вскрикнула и проснулась.

Лифт вновь пришел в движение.

Они прислушивались к его звукам, прижавшись друг к другу с широко распахнутыми от страха глазами. Кабина ездила с этажа на этаж, трещала решетка, большая латунная дверь с шумом открывалась и закрывалась. Доносился смех, пьяные возгласы, а временами – крики и звон разбитой посуды.