Но едва слышный внутренний голос не умолкал.

(Все так, но откуда же взялось спиртное? Не в этом ли заключается главный вопрос? Ты прекрасно знаешь, что с тобой происходит, когда ты пьешь. Ты все испытал на собственной шкуре. Выпив, ты теряешь способность рассуждать здраво.)

Джек швырнул пачку крекеров через небольшое помещение. Она ударилась о полку с консервированными супами и упала на пол. Он посмотрел на коробку, вытер губы, а потом взглянул на часы. Почти половина седьмого. Он провел здесь уже несколько часов. Его заперла жена, и он провел в заточении уже много бездарных часов.

Он начинал думать, что стал намного лучше понимать проблемы своего отца.

Теперь до Джека дошло, что он никогда не задавался вопросом, что послужило главной причиной превращения его папочки в горького пьяницу. А на самом-то деле… Если посмотреть в корень и принять во внимание то, что его бывшие ученики называли «бытовухой»… разве не стоило искать объяснение в личности женщины, на которой он женился? Мягкотелая, податливая… Тряпка, а не женщина, которая вечно слонялась по дому с мученическим выражением на лице. Не она ли стала ядром, прикованным к ноге отца? Нет, сравнение хромает. Мать никогда не предпринимала активных попыток лишить отца свободы, как поступила с ним самим сейчас Уэнди. Нет. Судьба отца Джека была скорее сравнима с участью дантиста Мактига в финале великолепного романа Фрэнка Норриса: живого человека, прикованного наручниками к трупу посреди пустыни. Да, вот это намного точнее. Умственный и духовный труп, его мать была прикована к отцу узами брака. И все равно отец старался справиться с непосильным бременем и тащить это разлагающееся тело по жизни вместе с собой. Он, как умел, учил своих четверых детей отличать хорошее от дурного, прививал им дисциплину, а главное, воспитывал в них уважение к собственному отцу.

А они? Они отвечали ему черной неблагодарностью. И Джек тоже. И теперь пришло время расплаты за это: у него самого вырос неблагодарный сын. Но надежда умирает последней. Он так или иначе выберется отсюда. Они оба будут наказаны, и очень сурово. Уж теперь-то он знает, какой урок преподнести Дэнни, чтобы однажды его взрослый сын не повторил отцовскую ошибку.

Он вспомнил тот воскресный ужин, когда отец тростью избил мать прямо за столом… Как они все тогда испугались! И только сейчас он начал понимать неизбежность и необходимость случившегося. Его отец, конечно же, только изображал из себя пьяного, а под этой маской прятал острый и проницательный ум, улавливая малейшее проявление неуважения к себе.