«Прости, друг, но дальше тебе смотреть не положено», – неожиданно сказал Захер и со всей силы двинул мне в нос. Я потерял сознание.

Очнулся я уже в машине Несси. Рядом сидел Захер. Он протянул мне пакет со льдом.

«Их бин сори. Прости, дружище, пришлось тебя ненадолго отключить. Смертным не позволяется смотреть на переход».

«Господи, вы убили ее? Принесли в жертву?»

«Почему ты думаешь, что мы – убийцы и маньяки? С чего ты взял?»

«Послушай, она – несчастная женщина, свихнувшаяся клептоманка. Я дам тебе еще денег, целый мешок. Только верните ее обратно. Вас никто не будет искать, а я буду нем как рыба».

«А если не верну?»

Я попытался вцепиться ему в глотку, но этот щупленький на вид мужичонка обладал богатырской силой. Он стряхнул меня, как медведь дворовую шавку.

«Слушай, доктор, у меня больше нет времени. Несси просила передать тебе вот это (он сунул мне в руки мою видеокамеру). Ее прощальное послание. Машина остается тебе как компенсация за моральный ущерб. Деньги мне твои даром не нужны. Чао какао! Адье, амиго!»

Он ушел, а я поехал назад в клинику в полном смятении. Что мне теперь делать, как объяснить ее мужу, что она исчезла в лесу, сбежала с религиозными фанатиками? Пока я мчался по трассе, то принял окончательное решение уехать из города, а может, и из страны как можно быстрее. Тут меня уже ничто не держало. Моя любимая жена ушла к другому, побогаче, и я остался совсем один. Несси и ее болезнь долгое время отвлекали меня от семейной драмы, но теперь, когда она сбежала, я давил педаль газа, выжимая почти до двухсот, и чувствовал, как тоска, глухая и тяжелая, наваливается на меня всей тяжестью неподъемного горя. Вспомнилась ее теория внутренней пустоты. Она говорила, что когда эйдосы уходят из человека, образуются пустоты, и тогда горе возвращается к нему с тройной отдачей, за счет компрессии. Вдруг я понял, что она имела в виду. Не знаю, какими существами до этого была занята «полка для горя» в моей душе, но сейчас она неожиданно освободилась. И я понял, как одинок. Как нечеловечески я одинок в этом проклятом мире. Знаешь, во многом она была права. Где-то глубоко в ее рассказах было очень много истины, которую ни мне, ни многим другим не дано понять в силу одномерности видения этого мира.

Было где-то около трех ночи, когда я добрался наконец до клиники и зашел в кабинет, чтобы забрать документы, личные вещи и фотографии и покинуть это место навсегда. Чтобы не будить никого из персонала, я тихо, не включая свет, зашел с заднего хода, открыл дверь в свой кабинет и стал шарить на столе в поисках выключателя.