Он ударился и отлетел на пол. Голова гудела от сильной резкой боли. Такой сильной, что она отчасти даже перекрывала страх. Дотронулся до носа и поднес ладонь к глазам. Ладонь была красной от крови. Капли крови виднелись и на зеленой рубашке. Он вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам.

Рука свисала и почти касалась пола, как тогда, в самом начале. Но тело бабули выпрямилось и лежало теперь уже не косо, а аккуратно и ровно посередине кровати. Как тогда, в самом начале…

Наверное, все это ему просто померещилось. Просто он вошел в комнату, а остальное, то, что случилось дальше, – не более чем игра воображения.

Нет.

Боль немного отрезвила его. Мертвецы не станут хватать тебя за руку. Мертвец – он и есть мертвец. Когда человек стал мертвецом, на него хоть шляпы вешай, как на вешалку, хоть под гусеницы трактора кидай и т. д. и т. п., ему, мертвецу, все равно. Когда ты мертвец, живые могут делать с тобой все, что только заблагорассудится (к примеру, маленькие мальчики могут попробовать вернуть на кровать мертвую свисающую руку), но для них самих… время действовать, можно считать, закончилось.

В том случае, конечно, если ты не ведьма. Если ты не выбрала время умереть, когда в доме никого, ни души, кроме ребенка. Потому как в этом, последнем, случае это самый удобный момент для того… для того, чтобы…

Чтобы что?

Да ничего! Все это глупости! Ему померещилось, просто потому, что он был напуган. Да, именно, напуган, этим все и объясняется. Он вытер нос рукавом и поморщился от боли. На руке, возле запястья, осталось смазанное пятно крови.

Нет, просто не надо к ней больше подходить, вот и все. Приснилось это или было реальностью, но с бабулей он больше не связывается, все! Приступ истерической паники прошел, но Джордж все еще был напуган, сильно напуган, почти до слез, до дрожи, особенно при виде собственной крови. И страстно хотел лишь одного – чтоб мама скорее вернулась и занялась всем сама.

Джордж, пятясь, вышел из комнаты на кухню. Постоял, глубоко и медленно дыша. Надо бы намочить какую-нибудь тряпку холодной водой и приложить к носу. При мысли об этом его затошнило. Он подошел к раковине и пустил холодную воду. Наклонился, пошарил в ведре под раковиной и достал какую-то тряпицу – кусок использованной бабулиной прокладки. Сунул ее под струю, слизывая с губы кровь. Стоял и держал прокладку под холодной водой до тех пор, пока пальцы не начали неметь, затем завернул кран.