Да, этот зуд был хорошо знаком Болвану. Он и сам сегодня начесался вволю.

– Я хотел, чтобы он увидел, – проговорил Мозг. – Что это значит – быть таким, как мы.

– А что с девочками?

– Я их отпустил. Но не Папу. С Папой нужно было рассчитаться по совести. Стоило ему оказаться в моих руках, как они сами принялись за дело. Я забылся на какое-то время.

– Это был не ты, – сказал Болван. – Я знаю, что это в тебе есть, но это был не ты. Вся эта мясорубка и беспредел – это не то, что мы есть на самом деле.

Еще одна картинка из Особого Учреждения: воздух, наполненный пороховым дымом, кровь, падающие вокруг тела.

– Или, – добавил Болван, – может быть, они правы и мы действительно монстры.

– Ты действительно думаешь, что он ни в чем не виноват?

– Его дочки всегда обходились с нами хорошо. Насчет самого Папы – не знаю.

– Он кормился на нас, словно паразит. Тех, кто отличается от других, в этом мире ценят, только если на них можно поживиться – и то с оговорками. Папа Элбод пристрелил Пса, словно животное. Меня он избил до полусмерти просто потому, что мог. Он не видел во мне человека – ни тогда, ни прежде. Точно так же, как и моя мать. Моя собственная плоть и кровь.

– То есть эта твоя революция – это просто месть, так получается?

Мозг встал, уставившись на Папу Элбода так, словно был удивлен тем, что видел, не меньше Болвана.

– Пора положить этому конец, – сказал ему Болван.

Мозг прошел к верстаку и взял канцелярский нож, служивший ему скальпелем. На его морщинистом лице отразилась еще более глубокая печаль, чем прежде.

– Мы могли бы быть партнерами, Папа, – проговорил он. – Мы могли бы вместе построить новый мир, если бы только вы не боялись нас и не использовали как рабов. Целый мир чудес!

Папа Элбод испустил душераздирающий стон.

– Мне жаль, что дошло до такого, – добавил Мозг. – Но теперь ваши страдания окончены.

– Хотите что-нибудь сказать напоследок? – спросил Болван.

– Я… – промычал Папа. – Я… я…

– …счастлив, что мои страдания заканчиваются, и я отправляюсь в лучший мир, – закончил Болван. – Аминь.