А жулик тем временем продолжал твердить о трудностях с обогревом воды, из-за чего не удалось выполнить задание по рыбам и земноводным.

— Хорошо! — рявкнул Баскаев. — Закругляйтесь. Как насчет человеческого материала?

Матя насторожился.

— Здесь уполномочен я, — сказал один из капитанов — человек без лица, не запомнишь, даже прожив год в одной комнате. — Принято решение о привлечении к опыту семидесяти человек разного возраста и обоего пола, преимущественно мужского.

— Женского зачем? — спросил Баскаев.

— У них другие реакции, — сказал толстый жулик. — Совсем другая физиология. Очень полезно для сравнения.

— И как их будете размещать? — спросил Алмазов.

— Мы предполагаем воспользоваться вашим советом, — сказал капитан, преданно глядя на Алмазова. — Мы создаем из материала временные семейные единицы, чтобы расселить их по основным строениям города.

«Господи, — понял Матя, — они собираются убивать людей! Этого еще не хватало!»

— Погодите, погодите! — Матя отложил карандаш. — Зачем вам люди?

— А кто, вы думаете, в городах живет? — Баскаев был явно готов к такому вопросу. — Мыши, да?

— Мыши и морские свинки предусмотрены, — поспешил вставить курчавый жулик. — О них мы доложим ниже.

— Спасибо, уже доложили, — сказал Матя. Он поднялся. — Я протестую против включения живых людей в число подопытных животных.

Оба капитана и жулики смотрели на Матю обалдело. Словно он оскорбил их дурными словами.

— Товарищ Шавло, — произнес Алмазов. — Вы, видимо, забыли, что мы здесь собрались не шутки шутить. Идет речь о создании особого оружия, необходимого социалистической родине. Вы забыли об этом?

Матя отвернулся. Он уже был свидетелем эмоциональных спектаклей Алмазова. Они исполнялись не для него и не для Баскаева, которые знали Алмазова как облупленного, их должны были с содроганием выслушивать случайные зрители. И нести слухи о железном характере комиссара во все концы страны.

— Мне все равно, какое у нас оружие! — тоже закричал Шавло. — Не вы этих людей рожали, и не вам их убивать! Я не намерен участвовать в преступлении.

— Значит, вы намекаете на то, что я преступник? — спросил Алмазов.

— Не намекает, он так говорит, — подсказал Баскаев.

— Я только говорю, что не позволю ставить под угрозу жизнь людей, тем более женщин.