Вечером Гитлер рассказал Альбине о ноте Англии и очередном визите посла Деканозова. Альбина разливала китайский чай по тонким, купленным ею на аукционе чашечкам. Она промолчала.

— Ты почему молчишь? — спросил Гитлер. — Ты не согласна с твоим рыцарем?

— Мой рыцарь медлит, — ответила Альбина, робко улыбнувшись. — Я боюсь, что они успеют сделать новую бомбу. И тогда…

— Что тогда?

— Я хотела бы, чтобы ты наказал тех дурных людей, которые причинили мне столько горя.

— Я обещал тебе, кролик, — сказал Гитлер. — Быстротой моих действий будут поражены даже мои собственные генералы.

Решение Генерального штаба Германии начать наступление против Польши не позднее 1 сентября 1939 года было доведено до сведения командующих соединениями и высших военных чинов рейха в расчете на то, что среди них найдется некто, готовый передать эти сведения за рубеж. А на случай, если изменников среди сановников империи не найдется, эта информация была пропущена через германские посольства.

Разумеется, эти сведения, вплоть до протоколов заседания Генерального штаба, оказались на столах противников Германии на следующий день. Оснований сомневаться в их подлинности не было.

Через два дня из Рима примчался министр иностранных дел, зять Муссолини — Чиано. От имени дуче он умолял Риббентропа не спешить с началом войны, к которой Италия еще не готова. Гитлер отказался принять Чиано, а Риббентроп холодно произнес, расставаясь:

— Передайте господину Муссолини, что Германия обойдется без его помощи.

Когда Гитлер узнал, что напугал сентябрьской датой даже своих ближайших союзников, он был доволен. Настолько, что вечером после долгого перерыва собрал у себя магов и астрологов во главе с генералом Гаусгофером. Вместо поддержки Посвященные принялись талдычить, что, по расчету астрологов, начинать войну 1 сентября было слишком рано — звезды еще не пришли в нужное положение. Гитлер, который намеревался было поделиться с Посвященными своими истинными планами, вдруг понял, что эти люди испуганы и, наверное, среди них есть и подкупленные врагами.

20 июня Сталин в принципе согласился на переговоры о мирном договоре с Германией, и Молотов отправился в Берлин. Визит был плодотворным, решено было продолжить переговоры в июле. Гитлер дал понять Сталину, что согласен на передел Европы, если тот гарантирует неприкосновенность немецких тылов.

— Они попались! — торжествовал Гитлер, расхаживая по гостиной Альбины. — Твой грузин схватился за медный пятак, думая, что испугал меня своей бомбой. Так что золотую монетку мы оставим себе…