— Не беспокойся. Ты уедешь со мной в Швейцарию.

— Но у меня нет места для господина Матура.

— Не расстраивайся, капитан. Он остается здесь.

— Вы не имеете права! — закричал я.

Капитан Боро пропустил князя вперед. Я попытался пробиться к двери, но капитан Боро вытащил пистолет и прицелился в меня. Мне пришлось отступить.

— Прибить его? — спросил Боро, словно речь шла о бродячей собаке.

— Пускай живет, — сказал князь. — Вы же знаете мою доброту. Он ничего не скажет. И запомни… — добавил он, стоя в дверях и запахивая свой халат, словно тогу императора. — Если ты заговоришь, то будешь иметь дело со мной. Когда все кончится, мы снова станем друзьями.

И он улыбнулся своей застенчивой и зловещей улыбкой испорченного мальчика, показав красивые белые зубы.

Хлопнула дверь, звякнул засов. И я остался один.

Я не знаю, сколько я простоял посреди камеры, опустив руки, не в силах сделать ни шага. Я был обречен, я был забыт, я был брошен, я никому не был нужен.

Владимир Кимович Ли

Владимир Кимович Ли

В глубине пещеры я нашел смятую открытку с Василием Блаженным. Я подарил ее Лами. Может, она надеялась, что я ее буду искать, и оставила открытку в пещере. Я показал открытку Лаво: — Лами!

Староста взял открытку и расправил ее.

— Они пошли в горы, — сказал он.

— Мы пойдем? — спросил я.

Я боялся, что он откажется. У него в деревне остались родные, о них надо позаботиться. Если бы он сказал «нет», я бы не мог возражать.

— Немного пойдем, — сказал староста, подбирая английские слова. — Если близко стоят — найдем.