«Вот что писал житель Катании:

«…Со всех сторон просили о помощи. На каждом шагу лежали мертвые, массы раненых, улицы стали неузнаваемы, да и не существовало их больше, вместо них стояли остатки домов и горы обломков.

Когда я шел по улице Мессины, я заметил, как один грабитель пытался сломать ящик, я прицелился в него из револьвера, приказывая ему бросить банковые билеты, которые он уже держал в руках. В ответ он стал что-то бормотать, грозя ножом, но тут показались солдаты, схватили его и увезли.

Когда его вели солдаты, все встречающиеся плевали на него, а жители хотели убить этого жалкого человека…»

«Только когда мне удалось пригласить с собой двух русских моряков, стала продуктивнее моя работа…

Среди этих моряков я видел много контуженых, раненых, продолжавших работать, рискуя своей жизнью при каждом случае спасения. Они взбирались на такие места, где, казалось, смерть несомненно угрожала им, но они побеждали и спасали людей…

На остатке балкона пространством не более метра, зацепившись рубашонкой за изломанную решетку, висит девочка лет шести. Только половина ее тела на обломках, а голова и грудь в воздухе: девочка молчит и смотрит вниз. Снять ее почти невозможно: обломок стены едва держится, достаточно толчка лестницы, приставленной к ней, и тяжести человека, влезающего по лестнице, стена упадет и ребенок погибнет.

Матросы действуют словно акробаты, они ставят лестницу, не касаясь ею стен, на вершину ее влезают двое, один садится верхом на другого, горизонтально вытягивает свое тело и снимает девочку. Это было сделано так ловко, что среди стонов боли и криков о спасении раздался, может быть, и неуместный, но неудержимый крик победы и радости».

Владимир Кимович Ли

Владимир Кимович Ли

Староста пришел, когда уже взошло солнце. Он был в выцветшем армейском мундире с тремя медалями на груди. Махакассапа был недоволен его опозданием и что-то строго выговаривал здоровяку. Тот оправдывался. Потом они обратились ко мне, и Махакассапа сказали:

— У старосты свои счеты с Па Пуо. Вчера он не посмел спорить с капитаном Боро. Он думает, что знает пещеру. Если они за ночь не ушли дальше.

Мне хотелось спросить, что мы можем сделать вдвоем со старостой, но я не стал задавать лишних вопросов. Эти люди были моими союзниками. Если бы мне отказали в помощи, я побежал бы в горы один.

— Идите, — сказал старик.

Я поднялся и на прощание еще раз попросил Махакассапу после полудня покинуть дом.

Тот только улыбнулся.

На монастырском дворе под деревьями сидели в ряд с десяток крестьян из деревни. У двоих из них были длинные, по-моему, капсульные ружья, остальные были вооружены бамбуковыми палками, за поясами у них были заткнуты чуть изогнутые ножи. При виде этой маленькой армии у меня отлегло от сердца. Староста и Махакассапа были не так наивны, как я предположил.