В общей давке уже не было понятно, кто охранник, а кто просто пьяный забулдыга, решивший вмешаться. Люди, окончательно потеряв интерес к арене увлеклись друг другом, с азартом расквашивая друг другу физиономии.

— Ух, свезло, — прошептал вылезший из общей кучки дерущихся Адин. Парнишка был изрядно потрепан, то и дело хватаясь за подбитый глаз. — Поди, теперь до самого утра молотить друг друга будут!

— Кажется, я погорячился, — пробормотал задумчиво Лан. В отличие от варвара, он не отделался парой синяков и подбитым глазом. Изначально заваривший мордобой, он успел передраться, по меньшей мере, с дюжиной лихачей, стирая с подбитой губы кровь. Вид у него был до неприличия жалкий.

— Вставай уже, позорище, — окликнул его поднявшийся Адин. Варвара отчаянно шатало, но парень стоически терпел, раскачиваясь как маятник.

— Еще раз такое скажешь — укушу, — рыкнул беззлобно вовкулака, подымаясь. Шатало его сильнее варвара, потому Адин, не долго думая, помог товарищу, помогая опереться о себя. Подбитый Лан, не особо соображая, вцепился одной рукой Адину в плечо, другой — в спинку лавочки.

— Пошли, что ли? — уточнил Адин, выравниваясь.

— У…

Договорить вовкулаке не дали. Парни синхронно охнули, мешками попадав в проходе.

— А то, как же, — захохотал над ними какой-то пьяный оборванец, отчаянно размахивая в руке горлышком от бутылки. Мужик был собой очень доволен: один удар — две головы. Впрочем, долго радоваться он не смог. Выпитое давало знать о себе, стукнув в голову. Мужик икнул, веки его немедля отяжелели, а проход вдруг показался таким родным и приятным. Не особо соображая, что делает, мужик опустился на карачки, положил под голову злосчастное горлышко и тут же заснул. На фоне дерущихся неподалеку спящий выглядел до неприличия счастливым.

* * *

— Что-то он долго… — бормотал господин Ульс, меряя шагами свою роскошную гостиную. Внизу перекрикивались постовые, докладывая обстановку. Мая нигде не было. Выйдя из гладиаторских ям, он бесследно исчез. Зато появился Добрик. Понимая, что ему все равно не спастись от гнева начальника городской стражи он предпочел благородную капитуляцию сидя на роскошной ульсовой софе. Его руки легонько подрагивали, тонкие губы что-то бормотали беззвучно.

— Он не придёт, не надейся, — прошептала Солоха усмехнувшись.

Побитая, она пристроилась в уголке, притянув колени к животу. Изорванная рубаха подметала своими полами роскошные полы ульсовой гостиной.

— Молись, чтобы он пришёл, — шикнул на нее начальник городской стражи. Он решительно подошёл к селянке, схватив девушку за ухо. Солоха зашипела, поднимаясь. Из её глаз брызнули слёзы.