Будь бы Ульс помоложе, он бы точно расхохотался диргинаалу в лицо. Однако, прожив долгую жизнь «ваше благородие» научился хорошо контролировать свои эмоции.

Он готов был искренне восхититься Пузырем. Негласный царек из трущоб не побоялся прийти и в открытую предупреждать его, словно бы надеялся, что дурацкая выходка с Шлындой могла запугать его, начальника городской стражи! Нет, господин Ульс был не из пугливых, отлично понимая, что раз Пузырь решил вести переговоры, значит, действительно находится в безвыходном положении.

Гипотетического нападения на себя Ульс не страшился, зная, что его смерть уж точно не сослужит дружбы Пузырю. Ведь даже диргинаалу не было под силу заглянуть в будущее и посмотреть, кто станет новым начальником городской стражи, и не окажется ли он в разы хуже, вернее порядочнее самого Ульса?

Так рисковать диргианнал пока не мог, а потому только запугивал, и уговаривал.

— Вы, видимо, совсем плохого мнения о городской страже, если считаете, что ее начальника можно «припугнуть», — неожиданно резко ответил Ульс, заставив Пузыря побелеть. — Тайна канцелярия уже расследует это дело, и уверен, очень скоро найдет и покарает виновных. В ваших предупреждениях нет надобности. А теперь, прошу вас покинуть мой дом. От долгих бесед у меня разболелась голова.

Диргинаал задрожал всем телом, но, вынужденный подчиниться, быстро совладал с собой, процедив сквозь зубы:

— Что ж, значит, я могу не волноваться за ваше здоровье более. Прошу простить за мои опасения и искренне желание помочь. Желаю скорейшего выздоровления!

С этими словами слуга ирриилов поспешил покинуть покои начальника городской стражи. И только устроившись в своей личной карете и убедившись, что ни кучер, ни слуги не слышат его, прошептал злорадно:

— Очень жаль, «ваше благородие», что вы не умеете прислушиваться к своим доброжелателям. Вы действительно поглупели с годами, если решили, что незаменимы на своей службе….

* * *

— Вот поэтому я и не люблю города, — ворчал манул, прихлебывая холодное пиво. — Ни одного спокойного места нет…

Притихшая после их последнего диалога Солоха угрюмо ковырялась вилкой в тарелке. После обидных слов аппетит пропал напрочь, но девушка честно старалась съесть все заказанное.

— Ты так и не объяснил, почему мы так поспешно убеждали с того пустынного берега, — буркнул Адин. Варвар, бучи впервые в городе и в квартале аристократии был не очень доволен, вернувшись в районы простых горожан. Впервые увидев такую роскошь и кричащий шик, он испытал некое подобие восторженного шока, приходясь по чистым широким улицам, разглядывая вывески и стеклянные витрины, поражаясь высоте домов, казавшихся ему и вовсе монолитными рукотворными скалами.