— Между прочим, очень талантливый мальчонка. Сирота. Пытался ограбить меня пару месяцев назад, ну, я его и пожалел. Взял в ученики. Видишь, как старается? — колдун перевел взгляд на Егозу, улыбнулся тепло, заставив Мая вздрогнуть. Уж кто-кто, а Парнас на его памяти никогда не страдал от сентиментальности.

— Передашь ему свой дар? — спросил он как бы невзначай.

— Да, но ты ему пока не говори. Мальчишка очень боится проявлений чернобоговой милости… — колдун вздохнул устало, потерев шею. — У него ведь всю родню упыри пожрали. Однако вот, меня терпит. Пока что…

— Тоже скажешь, что судьба? — фыркнул оборотень.

— А что же, как не она? Мальчонке уготовано великое будущее, и не зря боги соединили наши тропинки.

Манул лишь усмехнулся в ответ. В предназначение Май верил слабо, невольно подумав, чего же в таком случае хочет добиться от него госпожа Судьба.

Увы, но пока ответа на свой вопрос оборотень не находил.

* * *

Луна приветливо улыбалась с небосвода, тихо шумел прибой, накатывая на берег посеребренными волнами. На пустынном, каменистом берегу не было ни намека на жилище человека, на чье-либо присутствие вообще. Где-то вдали, подобно миражу возвышались белоснежные стены Белграда, казавшиеся необычайно искусным миражом.

Манул стоял у самой кромки воды, задумчиво глядя куда-то вдаль и крепко сжимая пальцами свое новое оружие, подозрительно похожее на уничтоженные в недавней битве грабли. Слегка коротковатые, с толстой, металлической рукоятью, они были инкрустированы спиралеобразным растительным орнаментом. Касались воды длинные, криво изогнутые лезвия, напоминавшие чем-то оружие Шлынды.

Лан же обретался чуть поодаль от воды, встав на четвереньки. Вмиг тело его изогнулось под серией мощнейших судорог. Сквозь тихое, жалостливое рычание отчетливо слышался хруст ломаемых костей.

Перекинувшись, громадный зверь поднялся, выгнулся, завыв. Блеснула металлом роскошная черная шерсть.

Май встрепенулся. Взмахнул сердито длинным хвостом, слегка шевельнув проявившимся кошачьими ушами. Вскинув руку, сделал пару ловких выпадов в сторону мгновенно отскочившего от удара Лана. Оскалился довольно, вновь атаковав. Запели, разрезая воздух лезвия грабель, чуть было не настигнув противника. Но Лан опять увернулся, отпрыгнул на пару метров прочь, зарычав глухо, с угрозой. Встала дыбом шерсть на его загривке, потекла из оскаленной пасти слюна.

— Ну-ну, сам же попросил, а теперь злишься? — окликнул его Май. — Не давай зверю власти над собой. Хотя бы подружись с ним!

Вовкулака лишь зарычал в ответ. В этой форме говорить он не мог, да и не хотел. Зверю было комфортно после долгих недель сна вновь почувствовать мир. Манило разнообразие ощущений, и только этот надоедливый кошак портил всю идиллию. Он раздражал своим показательным весельем, своей усмешкой победителя.