Она не чувствовала, как ее забрали из одного места и перенесли в другое. Головой Виктория понимала, что ее тело до сих пор испытывало сильную слабость, которая не давала ей возможности двигаться, вот только…

Девочка попыталась пошевелить головой, но не смогла. Ее мысли притупились, а тело казалось тяжелым и неповоротливым, словно она очутилась на другой планете с другим воздухом и давлением. Но, вместе с тем, все здесь выглядело для нее уже знакомым. Потому она была сбита с толку и никак не могла сосредоточиться.

Виктория осмотрелась по сторонам, и от страха ей скрутило живот.

Девочка обнаружила, что она привязана руками и ногами к круглой платформе, расположенной в центре комнаты без углов. Четыре окна в каменных стенах помещения выходили на каждую сторону света. В одном из них виднелось не одно солнце – целых два. Виктория заморгала, чтобы прогнать иллюзию, но ей не казалось: одно из солнц – красное – было меньше, чем второе, оранжевое. Тут девочка уловила блеск и третьего солнца, которое уже село за горизонт.

Вот так она и оказалась в Идуне. Виктории стало дурно, и она закрыла глаза. Нет, невозможно. Так не бывает. Она еще не готова. Виктории не следовало пересекать рубеж, не зная, что именно ее связывает с этим миром. Но хуже всего, что она оказалась здесь совсем одна.

Одна?..

Девочка открыла глаза и неимоверным усилием смогла повернуть голову.

И увидела, что рядом с платформой стоит Кирташ и наблюдает за ней. Она чуть не произнесла имя того, кого так любила – Кристиан, но прикусила губу и вовремя сдержала себя. В этом юноше не было ничего от Кристиана.

– Что ты собираешься со мной сделать? – вырвалось у нее.

Кирташ ничего не ответил. Он только поднял руку и провел пальцами по ее щеке, как обычно.

Нет, не как обычно. Виктория тут же почувствовала разницу. В этом прикосновении не было ни ласки, ни нежности, ни тепла. Кирташ коснулся ее кожи совершенно равнодушно, как касаются лепестков цветка, любуясь его красотой.

Пытаясь сдержать слезы, девочка заморгала. Она вдруг вспомнила, что потеряла. Нет, она не заплачет. Не проронит ни единой слезинки. Только не перед ним.

– Скажи мне, почему? – прошептала она.

– Такова моя природа, – спокойно ответил он.

– Ты не был таким раньше.

– Я всегда таким был, Виктория. И тебе это прекрасно известно.

Девочка попыталась высвободиться из оков, но у нее ничего не вышло.

– Не очень-то радушный прием мне оказали, – пробормотала она. – Что ты со мной собираешься сделать?

Он поднял голову и посмотрел в окно, любуясь закатом трех солнц.

– Я – ничего, – помолчав, ответил шек. – Это у Некроманта Ашрана на тебя есть планы.