Я зажимаю рот рукой. Опускаюсь на пол, провожу пальцами по изображению, пока оно не исчезает. Я ела как королева и заводила друзей. Я танцевала, смеялась и влюблялась. Пока в это время моя сестра…

Мордеус знал, что я хотела бы верить, что она живет в лучших условиях. Он знал, что зеркало покажет мне то, что я надеялась увидеть.

Еще один всхлип вырывается из моей груди.

– Прости меня, Джасалин. Прости меня…

Однажды зеркало помогло мне найти Себастьяна. Но тогда это почти ничего не значило. Оно показало мне, как Себастьян сидит за столом, а потом показало мне книгу. Но я не знала о книге и о том, как живет Себастьян, столько, чтобы надеяться. А о семье – знала. Я надеялась даже на свою мать – хоть и верила, что она меня бросила.

– Покажи мне мою мать, – шепчу я. Когда я вижу в зеркале могилу и тело, я не уверена, что чувствую, как болит моя грудь, но я боюсь… Я боюсь, что это то немногое, что у меня осталось.

Я делаю медленные, размеренные вдохи и жду, когда эликсир начнет действовать, но мысли роем носятся у меня в голове.

У меня на голове корона.

Я поднимаюсь с пола и расправляю плечи. Не нужно было, чтобы ко мне вчера ночью приходила банши. Не нужно было, чтобы Ларк посещала мои сны и говорила, что зов был неизбежен. Я знала, чем это закончится, еще когда проходила в портал. Часть меня… часть меня знала, что я не вернусь домой.

Когда я возвращаюсь в коридор, женщина, которая провожала меня в туалет, вздыхает с облегчением. Я хочу спросить ее, почему она работает на короля. Я хочу спросить ее, считает ли она дни до того, как станет его следующим трибутом, и стоит ли это того, за что она себя продала.

Как же нелепо, что когда-то я верила, что успею спасти таких женщин, как она. Как нелепо, что, когда Ларк говорила, что я стану королевой, я думала, что у меня будет шанс изменить ситуацию.

Я цепенею, следуя за девушкой обратно в тронный зал, но уже не от его отравленного вина. Нет. Должно быть, я вовремя приняла эликсир, потому что больше не ощущаю действия наркотика. Это оцепенение вызвано чем-то другим.

Смирением.

Разочарованием.

Болью сердца, потерявшего всякую надежду.

Король настороженно смотрит, как я приближаюсь к его трону. Видит ли он трезвость в моих движениях? В выражении лица?

Я слегка покачиваюсь на ногах, не желая дать ему понять, что у него нет преимущества.

– Если я сделаю то, что должна, чтобы выполнить свою часть сделки, ты выполнишь свою? – спрашиваю я.

Его глаза светятся так ярко, что серебро кажется почти белым. Я вижу в них жадность.

– Да.