— Это Глебка наш именинник. Его включили в экипаж «Титании».

Сказал и осекся. Ольга побледнела, опустила руки на плечи Глебу, словно хотела прикрыть от опасности.

— Не волнуйся, мама, все будет хорошо, — сказал Глеб и потерся щекой о ее руку, но смотрел он на меня. Удивление, расширившее его глаза, сменилось другим чувством, которое я так давно мечтал в нем вызвать. — Правда, отец? — И он заговорщицки подмигнул мне…

X

X

«…Что–то продолжает беспокоить меня в его воспоминаниях. Не могу определить, зафиксировать, вычислить. Что же это сын, о котором он так часто думает? Люди склонны романтизировать детство и юность. Вспоминая их, они волнуются. Но если проанализировать беспристрастно, то детство и юность это: первое — неопытность, которую они стесняются назвать глупостью, предпочитая слово «наивность»; второе — неумение предвидеть последствия своих поступков; третье — отсюда поспешность и вследствие неполного анализа ситуации так называемая решительность; четвертое — сравнительно меньшая, чем у взрослых, доза корыстолюбия, которую они идеализируют, называя бескорыстностью. Она существует лишь за счет неопытности, а не вследствие доброты.

Когда–то, читая их книги, особенно художественную литературу, и сравнивая с непосредственными наблюдениями, я установил: человек представляет себя таким, каким ему хочется быть. Он уже настолько усложнился в собственном воображении, что стал бояться себя. А на самом деле человек по своему внутреннему устройству прост, даже примитивен. Сложным его делает среда. Достаточно бросить обыкновенный обрывок веревки в воду, и он обретает подобие живого существа — извивается, ныряет, всплывает… Чем сложнее поток воды, тем сложнее и движение обрывка веревки.

А человек, как всякое живое существо, стремится не раствориться во внешнем мире, сохранить себя и для этого выбрать оптимальную линию поведения. Ему приходится постоянно обрабатывать информацию, получаемую извне через органы чувств, и сравнивать ее с информацией, идущей от внутренних органов. Поэтому прав был ученый, сказавший, что среда, проходя через человека, становится как бы сложнее, приобретает новые свойства. И не прав был другой, предположивший, что поэтому, возможно. Вселенной и понадобилось изобретать человека.

Нет, меня беспокоят не воспоминания отца о сыне, а то, как отец вел себя тогда и как он вспоминает об этом сейчас. Анализ его поведения получается неполным. Значит, завершить его мешают пробелы в моей памяти. Информация, которой у меня либо не было, либо я ее стер, когда переделывал себя, либо не могу ее извлечь. Обидней всего, если я ее стер…»