– Береги себя, хорошо?

Грир ухмыльнулся сквозь бороду.

– Сам знаешь, как они говорят? Три раза жрать, и в койку. Не слишком плохо, когда привыкнешь. А что до остального, я тебя хорошо знаю, Питер. Ты сам все отлично поймешь, когда придет время. На самом деле это ты меня этому научил.

Сандерс проводил его в коридор. И лишь теперь Питер вспомнил, что забыл спросить Грира насчет другого посетителя. И кое-что еще. Майор ни разу не спросил про Эми.

– Послушайте, – сказал Сандерс, когда они прошли через вторую дверь. – Надеюсь, не возражаете, не могли бы вы здесь расписаться?

У него в руке были клочок бумаги и огрызок карандаша.

– Это для жены, – сказал он. – В доказательство того, что я вас видел.

Смутившись, Питер взял клочок бумаги, нацарапал свое имя и отдал обратно. Мгновение Сандерс молча глядел на бумажку.

– Вау.

– Дядя Питер!

Калеб бросил остальных детей и ринулся бегом, через всю площадку. И, разогнавшись с последних трех шагов, буквально полетел в объятия Питера, едва не сбив его с ног.

– Вау, полегче-ка.

Лицо мальчишки сияло от радости.

– Эми сказала, что ты едешь!

Откуда ей знать, подумал Питер. Но тут же себя поправил. Похоже, что Эми частенько что-то просто знает, будто ее сознание воспринимает скрытые пульсации мирового ритма. Держа Калеба в объятиях, Питер наслаждался ощущением – весом, жаром тела, теплым дыханием, похожим на молочный запах волос и кожи, покрытой испариной от буйных игр. К этому запаху примешивался едкий химический запах хозяйственного мыла, которым пользовались Сестры.

Остальные дети во все глаза глядели на них. Питер заметил Сестру Пег, которая холодно оглядела его, стоя у шведской стенки. Неожиданный, без предупреждения, визит нарушил столь дорогой ее сердцу распорядок.

– Дай-ка на тебя посмотреть получше.

Он поставил Калеба на землю. Как всегда, поразился тому, насколько мальчишка похож на его брата. Ощутил сожаление, за все то время, которое было безвозвратно потеряно, в прошлом.

– Такой большой стал. Глазам поверить не могу.