– А я сказал, что беспокоюсь?

Конечно же, Майкл беспокоился. Переживал за всех них.

– Она мне нравится, – сказал Холлис, продолжая смотреть в бинокль. – Она тебе подходит, получше, чем Лиш.

Майкл остолбенел.

– О чем ты?

Холлис убрал бинокль и посмотрел ему в глаза.

– Ладно тебе, Штепсель. У тебя никогда хорошо врать не получалось. Помнишь, когда мы детьми еще были, как вы друг за дружку держались? Это даже тогда было очевидно.

– Правда?

– По крайней мере мне. Все это. Ты, она.

Он пожал широкими плечами и снова посмотрел в бинокль.

– По большей части ты. Лиш я никогда толком понять не мог.

Майкл попытался что-нибудь возразить, но не смог. Лиш всегда была у него в голове, сколько он себя помнил. Он изо всех сил подавлял свои чувства, поскольку ничего хорошего из этого не вышло бы, но так и не смог окончательно от них избавиться. Вообще не смог, если честно.

– Как думаешь, Питер знает?

– Я бы сказал, это только Лору беспокоит. Она-то понимает. А его сам спроси. Я бы сказал, да, но не узнаешь, что другой думает, пока сам не спросишь.

Холлис напрягся.

– Погоди.

Подъезжала машина. Они вжались в дверной проем. Фары осветили переулок. Майкл затаил дыхание. Пять секунд, десять, и грузовик уехал.

– Когда-нибудь стрелял в кого-то? – тихо спросил Холлис.

– Только в Зараженных.

– Поверь мне, когда дело начнется, будет не так тяжело, как ты думаешь.