– Я могу чем-то помочь?
Мередит коснулась его руки и посмотрела ему в глаза.
– Она так тобой гордилась, Питер. Так радовалась, видя всё, что ты делаешь.
– Сообщите мне, если что-то понадобится? Всё что угодно.
– Думаю, сегодняшний визит был идеален. Пусть он станет последним.
Питер вернулся к кровати Вики и поднял ее руку с одеяла. Женщина не проснулась. Он держал ее за руку с минуту, думая о ней, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку, чего еще никогда в жизни не делал.
– Спасибо тебе, – прошептал он.
Вышел на крыльцо вместе с Мередит.
– Она тебя любила, сам понимаешь, – сказала женщина. – Хоть и редко говорила об этом, даже мне. Уж такая она. Но любила.
– Я тоже люблю ее.
– Она знает.
Они обнялись.
– Прощай, Питер.
На улицах стояла тишина, фонари погасили. Питер коснулся пальцем глаза и понял, что он плачет. Что же, президенту дозволено плакать, если хочется. Его сын ушел, скоро за ним последуют другие. В его жизни настала эпоха, когда всё отваливается. Питер задрал голову и поглядел на небо. Это правда, что говорят насчет звезд. Чем больше смотришь, тем больше видишь. Вид звезд утешал, их неустанная вахта в небе несла в себе успокаивающую силу, но так было не всегда. Питер смотрел на звезды, вспоминая времена, когда такое количество звезд в небе означало нечто совершенно иное.
25
Они переночевали в Ханте, спали на земле рядом с фургоном, а на следующий день прибыли в Мистик. Городок являл собой обветшалый передовой пост с одной небольшой улочкой, несколькими домами, магазином на все случаи жизни и зданием управы, служившим одновременно почтовым отделением и тюрьмой. Миновав городок, они поехали на запад, вдоль реки, по дороге, окаймленной густой растительностью. Пим еще никогда не бывала в поселениях, и казалось, всё окружающее поражает ее.
День клонился к вечеру, они доехали до фермы. Дом стоял на склоне у берега Гваделупе, рядом с ним были выгул для лошадей и поля чернозема. Позади дома виднелась уборная. Калеб слез со скамьи фургона и протянул руки, чтобы взять Тео, спавшего в корзине.
– Что думаешь?