— Ты — молодец! — сказал он Эмме в последнем перерыве. — Для меня ты уже победила!

Потрепав её по голове, Громов направился к трибунам, откуда как лань соскочила к нему на встречу Ванесса. И Эмма улыбнулась, когда та обняла своего друга. Как же это здорово, когда есть кто-то, кто понимает тебя с полуслова! Тот, кому можно открыть все свои тайны, не боясь огласки, а если ты решишь промолчать, такой друг все равно будет рядом с тобой, чтобы поддержать, утешить, защитить. Именно такими друзьями были Виктор и Ванесса, вот уже двадцать лет.

Как возникает эта взаимная симпатия? Откуда мы знаем, что этот человек — тот самый близкий, все понимающий, преданный друг? Эмма взглянула на Макса, на коленях которого сидели Кари и Алек и весело махали ей рукой. Она помахала им в ответ и Макс улыбнулся.

Возможно, все это определено судьбой. Мы сближаемся с одними, а с другими нас роднит лишь взаимная неприязнь. Или же это все-таки наш собственный выбор?

— О чем задумалась?

— Что тебе? — огрызнулась Эмма, возвращаясь в суровую реальность, где поблизости всегда маячила наглая физиономия Альгадо.

— Сейчас будет стрельба по движущимся мишеням, и я тут подумал, начал Демиен подходя ближе, — тебе не стоит и здесь брать на себя слишком много.

— О чем ты?

— Я готов признать, что ты прекрасно стреляешь. Более того, я признаю, что ты стреляешь так же хорошо, как я, — сказал он, кладя руку ей на плечо.

«Снова, снова слишком близко! — резко вывернувшись, Эмма сделала шаг в сторону».

— Но, выбрать для финального упражнения мишень с расстоянием в пятьдесят метров — глупо.

— Почему глупо?

— Потому что тебе, как женщине, разрешено выполнить его с расстояния в тридцать. — Эмма напряглась, а он продолжал. — Это не меняет результатов, и тебе самой будет легче. Совсем не обязательно стрелять как…

— Как ты? — раздраженно спросила она, чувствуя, как все её естество восстает против него. — Ты намекаешь, что я не в состоянии осилить пятидесятиметровую мишень, Альгадо? И как, после того, что я практически надрала тебе зад, ты смеешь говорить мне о том, что я чего-то не могу? Ты продолжаешь удивлять меня своей наглостью и беспринципностью, а я-то думала, что их границы уже определены.

— Тебе не по зубам эта дисциплина, — сказал он, сверкнув глазами.

— И ты просто решил избавить меня от горести поражения?

— Да, — едко ответил он, и от улыбки коснувшейся его губ, её затрясло от ярости.

— Как мило, — сказала она, прижав руки к груди, но тут же все эмоции стерлись с её лица и блеснув во взгляде лишь колкой ненавистью. — Только мне не нужны подачки, Альгадо! Я буду соревноваться наравне с тобой и Виктором!