Опустив карабин, Эмма поплелась к своему месту отдыха. В какой-то дымке она вышла к месту награждения и получила свой «серебряный» кубок.

Всего какая-то доля секунды…

И, довольная ухмылка Альгадо справа, и сожаление с поддержкой Виктора слева.

Всего какая-то доля секунды…

Волна тревоги, осевшая камнем на сердце, взорвалась горьким разочарованием. Она проиграла! Он обошел её! Он был прав! Он во всем был прав! И, развернувшись к выходу, она бросилась прочь со стадиона.

Честолюбие и самонадеянность, не вы ли родители всех наших разочарований? Кто хочет победить и рвется к победе, сломя голову, не сдерживая эмоций, в итоге захлебывается ими, вкупе с потоком нескончаемых слез. Интересно, а плакал бы Альгадо, если бы это он промахнулся? Если бы он, а не она не успел спустить курок, опоздав НА КАКУЮ-ТО ДОЛЮ СЕКУНДЫ!

— Ненавижу! — закричала Эмма, стукнув кулаком о дверь стойла.

Шоколадка отозвалась взволнованным ржанием. Эмма встряхнулась и огляделась вокруг, она даже не заметила, как влетела сюда. В глазах лошади стоял немой укор — Шоколадка соскучилась по ней. Внешний эмоциональный фон немного отступил и чувство пробившееся из-за него, заставило почувствовать себя виноватой.

Мало того, что она почти не выезжала на ней в последние пару месяцев, так теперь, когда наконец заявилась, закатила истерику.

— Шоколадка, — сквозь слезы проговорила Эмма, открывая стойло, — прости меня! Я совсем не хотела пугать тебя!

Она подошла ближе, и лошадь ткнулась ей в шею своим почти черным носом.

— Мне так плохо, Шоколадка! Сегодня я должна была победить, но потерпела поражение. Я как маленький, глупый ребенок повелась на его провокацию и потеряла контроль над эмоциями.

Шоколадка фыркнула и Эмма, улыбнувшись, погладила её по холке.

— Я ведь, знаешь, сжимая свой кубок в тот момент, хотела развернуться и со всей силы долбануть им о его хищную, самодовольную, торжествующую рожу!

Выговорив все это, Эмма почувствовала облегчение.

— Это называется выпустить пар, — объяснила она лошади, — и это, безусловно, лучше, чем проломить кому-то, пусть даже очень, очень хамоподобному кретину его безмозглую черепушку!

Она прижалась щекой к Шоколадке и провела рукой за её ухом. Да, ей определенно стало легче.

— На счет «безмозглый» — я не согласен, а вот в остальном — безоговорочно.

Эмма резко обернулась и увидела Артура.

— Что вы здесь делаете, мистер Шорс? — спросила она, вытирая припухшие глаза.