— Я понял вас, — прервал меня Пауль. — Язык, обращение на «вы» по-английски, явно несовременная лодка — все наводит на мысль, что вы прибыли из не столь уж близкого прошлого. Двадцать первый век?

— У вас это в порядке вещей?! — Разочарованию моему не было границ.

— Я бы так не сказал, — Пауль вежливо улыбнулся, — но все же прецеденты были, и люди, которым это интересно, их знают.

— В том числе и вы?

— Я сотрудничал в проблемной комиссии по изучению ассимиляции перемещенцев. Позвольте задать вам несколько вопросов, если, конечно, вы действительно из прошлого — мне бы не хотелось сейчас терять время на хитроумную мистификацию.

— Меня зовут Питер Бордже, и я действительно из прошлого.

— Во-первых, каким языком вашего времени вы владеете лучше всего?

— Английским.

— Благодарю, — Пауль перешел на чистый английский, немало облегчив мне его дальнейшее понимание. — Можете называть меня просто Паулем, в свою очередь, позвольте называть вас также просто Питером. Так короче и удобнее во всех отношениях.

— Пожалуйста.

— Скажите, Питер, вы добровольно решились на анабиоз?

Вот и первый вопрос из тех, ответить на которые всегда непросто. Я был в невыгодных условиях — я не знал, какие здесь порядки, как прореагируют они на мое задание — вернуться назад с технологией бессмертия. Ответ был вынужден.

— Да.

— Когда вы предприняли вашу попытку?

— Я погрузился в анабиоз шестнадцатого июля две тысячи четвертого года.

— Каким принципом вы пользовались в конструкции анабиотрона?

— Первым и последним из тех, что застал — криостатикой.

— На какие средства вы построили анабиотрон и приобрели подводную лодку?

Пауль бил в цель. Контрразведчик, попади я к нему, не мог бы задать лучших вопросов. Спина на миг покрылась потом — а вдруг они знают из архивов, как и зачем я был послан? Или уже были прецеденты со шпионажем? Или даже — они так осторожны с пришельцами, потому что у самих не все в порядке? Может быть, не отвечать? Но это будет истолковано не в мою пользу.

Я принял компромиссное решение.