Но если отличительная особенность бытия — полная его независимость и равноприменимость к нему разных понятий, мы еще раз возвращаемся к проблематике отношений факта с фантастикой. Современная наука потому и представляется фантастической, что вошла в зоны бытийной логики, несовместимой с классической понятийной. Бытие всегда скрыто или явственно фантастично, оно по своей логике соприродно фантастике. Если фантастика есть шаг воображения за грани объекта (как и субъекта), то бытие есть реальный выход за эти грани. Логически и то и другое выражается для нас в сочетании несочетаемых смыслов, как бы ориентированных лишь друг на друга, замкнутых в самостоятельном целом. Цивилизованное сознание, во всяком случае новоевропейское, настроено, на последовательную концептуальность и, столкнувшись с фактическим бытием, оказывается в ситуации неприемлемого или же в условиях фантастического.

Бытийное целое предполагает свободу противоречий. Свободны противоречия, сосуществующие в независимом целом, не подчиненные общей логике, в которой каждое из них — только звено какой-то цепи. Диалектические противоречия несвободны. Есть три типа явной, либо выраженной в фантастической форме, свободы противоречий: антиномика символа (органическая связь в нем взаимоисключающих закономерностей); диалогика личностных позиций-высказываний, составляющих полифоническое единство; принцип «все во всем» мифа, с которым в первую очередь связано пространственно-временное своеобразие фантастического. Эти три формы явственно сосуществующих противоречий образуют как бы парадигму фантастики, ее принципиальное, исторически складывавшееся, триединство (подробнее см.: Тамарченко Е. Уроки фантастики // Поиск-87. — Пермь, 1987).

Но возможны и существуют бытийные единства, фантастичность которых не явна, но скрыта или полускрыта. Таков физический бытийный факт в его научной интерпретации (корпускулярно-волновой дуализм микромира). Таков и факт в том виде, в каком он эстетически дается нам в реализме, Пушкина — явлении исключительного значения в русской и мировой культуре, пока, однако, недостаточно понятом в его своеобразии (см. подробнее: Тамарченко Е. Факт бытия в реализме Пушкина // Этические принципы русской литературы и их художественное воплощение. — Пермь, 1989).

* * *

Удобнее всего уяснить себе, что такое бытийная логика, как раз на примерах литературы. Новейшая наука и в отношении к бытию пользуется до сих пор гибридами классической концептуальной логики; но это — внутреннее дело науки, о котором со стороны трудно судить. Художественное же слово с древних времен умело трактовать факт внепонятийно, бытийно. Представление факта в литературе — как бы модель, дающая исключительные возможности различать и анализировать всю сумму принципов описания и осмысления факта.