Томас обнял Чака, сжав его так крепко, как мог, словно это могло вернуть его к жизни или показать, насколько он был благодарен за спасение жизни, за то, что тот был другом, когда никто другой к этому не стремился.

Томас плакал, рыдал как никогда раньше. Его мучительные рыдания эхом разносились по комнате как звуки агонии.

60

60

Наконец он успокоился, полностью погрузившись в усталость от боли. В Глэйде Чак стал для него символом – маяком, который каким-то образом все расставлял на свои места. Спать в кровати. Поцелуй на ночь. Есть бекон и яйца на завтрак, ходить в настоящую школу. Быть счастливым.

Но теперь Чака нет. И его мягкое тело, которое Томас все еще сжимал, казалось холодным талисманом – того, что все эти мечты и надежды на будущее никогда не сбудутся, что жизнь никогда и не была такой на самом деле. Что даже сейчас, когда они сбежали, впереди ждут мрачные дни. Жизнь, полная сожалений.

Его вернувшиеся воспоминания были отрывочны. И в них было не так уж много хорошего.

Томас перестал тонуть в боли, запертой где-то внутри него. Он сделал это ради Терезы. Ради Ньюта и Минхо. Какие бы кошмары не ждали их, они пройдут через это вместе, и сейчас только это и имеет значение.

Он отпустил Чака, отполз назад, стараясь не смотреть на футболку мальчика, черную от крови. Он стер слезы, протер глаза, думая о том, что мог бы постесняться всего этого, но он не стеснялся. Наконец, он поднял глаза. Посмотрел на Терезу и ее огромные голубые глаза, наполненные печалью – как к нему, так и к Чаку, он был уверен.

Она потянулась и взяла его за руку, помогая встать. Когда он поднялся, она не отпустила, и он тоже. Он был выжат, пытаясь сказать, что чувствует. Никто не сказал ни слова, большинство из них смотрели на Чака без какого-либо выражения, словно они смогли двигаться дальше, избегая чувств. Никто не смотрел на Галли, который дышал, но лежал неподвижно.

Женщина из ПОРОКа нарушила тишину.

- Все происходит по какой-то причине. – Сказала она, все признаки злобы испарились из ее голоса. – Вы должны понимать это.

Томас посмотрел на нее, выражая взглядом всю свою ненависть. Но ничего не сделал. Тереза положила вторую руку ему на плечо и сжала его.

«Что теперь?» - спросила она.

«Я не знаю», - ответил он. – «Я не могу…»

Он не успел договорить, потому что послышались крики и беспорядки снаружи от входа, через который пришла женщина. Она, очевидно, запаниковала, кровь отхлынула от ее лица, когда она обернулась к двери. Томас проследил за ее взглядом.

Несколько мужчин и женщин, одетых в запачканные джинсы и промокшие свитера ворвались через вход с поднятыми пистолетами, перекрикивая друг друга. Невозможно было понять, что они говорят. Их пистолеты – у некоторых были винтовки – выглядели… древними или деревенскими. Практически как игрушки, на несколько лет брошенные в лесу и недавно найденные детьми, решившими поиграть в войну.