Она отвела взгляд и уставилась в окно.

Томас посмотрел на Терезу, вопросительно подняв брови. Она просто покачала головой, а потом положила ее ему на плечо и закрыла глаза.

«Я слишком устала, чтобы думать об этом», - сказала она. – «Давай сейчас просто побудем в безопасности».

«Возможно», - ответил он. – «Возможно».

Он услышал, что она уснула, но знал, что сам не сможет уснуть. Он ощущал столько противоречивых эмоций, что даже не мог отличить их друг от друга. Но все же это было лучше, чем монотонный голос, который он слышал раньше. Он мог лишь сидеть и смотреть в окно на дождь и темноту, размышляя о словах «Вспышка», «болезнь», «эксперимент», «Жаровня», «ПОРОК». Он мог лишь сидеть и надеяться, что сейчас дела пойдут лучше, чем было в Лабиринте.

Но пока он трясся и качался в такт движениям автобуса и чувствовал, как голова Терезы подлетает в воздух на каждой большой кочке, слышал, как она просыпается и снова засыпает, слышал бормотание других Глэйдеров, его мысли в итоге вернулись к одной теме. Чак.

Спустя пару часов автобус остановился.

Они оказались на грязной автостоянке, окруженной непонятными зданиями, у которых было несколько рядов окон. Женщина и остальные спасители выпустили девятнадцать мальчиков и одну девочку через переднюю дверь и повели по лестнице, потом оказались в огромном общежитии с целыми рядами коек вдоль стен. На противоположной стороне были комоды и столы. Окна с плотными занавесками были на каждой стене в комнате.

Томас рассматривал это все с отстраненным любопытством – его уже вряд ли можно было чем-нибудь удивить или ошарашить.

Место было полно красок. Желтая краска, красные одеяла, зеленые занавески. После однообразной серости Глэйда они словно попали на радугу. При взгляде на все это, на кровати и комоды, все чистое и свежее – чувство нормальности словно зашкаливало. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Минхо подобрал самое точное описание, когда вошел сюда: «Я был сбит и попал в рай».

Томасу сложно было найти в этом что-то веселое, словно так он бы предал Чака. Но что-то в этом месте было. Что-то.

Их водитель-лидер оставил их под присмотром маленькой группы – девять или десять мужчин и женщин, одетых в аккуратные черные штаны и белые рубашки, с идеальными прическами, чистыми руками и лицами. Они улыбались.

Цвета. Кровати. Команда. Томас ощущал почти невозможное счастье, которое пыталось пробиться внутри него. Но был здесь и огромный пробел все-таки. Депрессия могла никогда не исчезнуть – воспоминания о Чаке и его ужасной гибели. Его жертве. Но несмотря на это, несмотря на все, несмотря на все, что говорила женщина в автобусе о мире, в который они вернулись, Томас чувствовал себя в безопасности впервые с того момента, как вылез из Коробки.