Я устал. Мне нужна небольшая передышка; хотя бы на миг снова почувствовать себя человеком.

Не думаю, что мой дом до сих пор мой: аренда не уплачивалась семь месяцев, там наверняка уже проживает какой-нибудь другой парень в маске. А на пороге такие же парни ждут не дождутся меня. Впрочем, с этой дрянью на ноге они могут достать меня где угодно.

Не понимаю, где мне искать убежища.

А ноги сами несут меня туда, где я находил себя раньше. В «Источник». Я просто хочу окунуться в эти воды, просто хочу закрыть глаза, увидеть смеющихся людей, хочу, чтобы клешни внутри меня разжались.

Да, в «Источник». Больше некуда.

Хоть я теперь и при бороде, людей не обманешь; они вперились в меня изумленно — видимо, вспоминают еще мой бенефис на съезде Партии. Кто-то норовит притронуться к моему коммуникатору своим, я отдергиваю руку. Всякие мошенники бывают.

Мой банковский счет еще не опустошен окончательно, и я могу позволить себе и вход в «Источник», и хороший обед.

Добираюсь до купален; голод дикий. Сначала перекус, потом отдых.

Выбираю место за круглым столиком у самого подножия знаменитого хрустального баобаба, великого дерева плотских наслаждений. По его ветвям текут вязкие соки похоти и любования, вожделения и удовлетворения; цветы-бассейны пульсируют, заманивая в себя людей.

В черепе гулко, плеск воды наливает его доверху. Жмурюсь на нарисованное горное солнце. Прохладный ветерок ерошит мои патлы.

Переливающееся табло: «Добро пожаловать в «Источник»! Сегодня 24 августа 2455 года»… Здесь все то же, что и год назад — или сколько времени прошло? — и то же, что будет тут через десять лет, и через сто, и через триста. Будут приходить сюда за баловством, за удовольствием, за играми те же божки, что и сейчас.

Заказываю себе стейк — и приносят превосходный; раньше я бы такой себе не позволил, но теперь откладывать на будущее, наверное, нет никакого смысла. Он тает во рту, посоленный идеально, я окунаю кусочки в перечный соус и никуда не тороплюсь. Доем — поднимусь на самый верх стеклянного дерева и пущусь вниз, от чаши к чаше. Буду просто смотреть по сторонам.

Почему я тут?

Пришел, чтобы отвлечь себя. Притвориться, будто я тот же; чтобы глазеть на этих беззаботных мальчиков и особенно девочек, на их прекрасные юные тела. Чтобы вспомнить, что я чувствовал при их виде раньше. Подпитаться их молодостью. И чтобы выбить из своей башки тот поцелуй с утопленником.

Точеные, стройные, загорелые, распластанные в прозрачных купелях — они плывут на месте, дотрагиваются друг до друга, сливаются ртами, и воздух пахнет сладкой плотью. Здесь это повсюду: молодость и притяжение.