Масляная лампа слабо освещала сводчатую комнату, и сидевшей на деревянном ложе Стелле казалось, что она вернулась в далекое прошлое Земли, в один из тех жестоких и трагичных периодов, о которых рассказывают варварские предания. Колеблющийся свет выделял неровности на каменных стенах и освещал тонкое лицо Сики, оставляя затемненными лишь впадины глаз. Стелла напряженно прислушивалась, но здесь до нее не долетало никаких шумов – лишь их с Сикой дыхание обозначало ход времени.

– Поспите, госпожа, вы устали!

– Не могу, Сика. Там, наверху, пытают людей.

Кеноитка искренне удивилась:

– А разве на Земле так не делают? Как же вы узнаете замыслы врагов?

– У нас есть другие способы, которые не причиняют боли. У нас те, кто опускается так низко, что мучает других, считаются дикарями.

Сика помолчала.

– Стало быть, вам неприятно, что господин, по-вашему, ведет себя словно дикарь? – тихо спросила она наконец.

– Да, пожалуй.

– Вы любите господина?

– Скажете тоже! Просто он землянин, как и я, и меня касается все, что он делает.

– Почему?

– Потому что… Ох, даже не знаю! Но я бы предпочла, чтобы Тераи не пришлось…

– Вы его любите, госпожа, и стараетесь оправдать. Он в этом не нуждается – он делает то, что должен делать, поступает так для нашего общего блага.

– Я уже не знаю! Возможно, вы и правы…

Дверь распахнулась, и вошел Тераи. Вид у него был свирепым.

– Пойдемте, Стелла! Вы мне нужны, будете свидетельницей. Среди пленников, как я и думал, оказался землянин, вероятнее всего – агент ММБ.

– И вы хотите, чтобы я присутствовала при том, как вы будете допрашивать его вашими способами? Я отказываюсь! Запишите его показания на пленку, если хотите, да не забудьте крики и стоны! Земному суду они покажутся особенно убедительными…

Он пожал плечами: