– Магнитофонная запись ничего не даст. Ее слишком легко подделать. И прежде чем жалеть его, послушайте, что он скажет! Возможно, вы измените свое мнение. Да и вообще, не хотите идти по доброй воле, я поведу вас силой!

Тераи подхватил ее на руки. Стелла тщетно вырывалась, стуча кулаками по его лицу. Один удар пришелся по повязке, скрывавшей рану. Тераи вскрикнул, поставил ее на пол, взял за плечи и повернул к себе. Взгляд его был жестоким.

– Стало быть, мадемуазель боится крови? Крови, которая проливается из-за моих дикарских методов? На эту кровь ей, видите ли, страшно смотреть! Но ее почему-то не смущает кровь вчерашних и сегодняшних жертв, сотен людей, погибших в городе, детей, раздавленных под обломками домов вследствие искусственного землетрясения, вызванного этими господами, молодых женщин, которым вчера на алтаре вскрыли животы, – эта кровь, получается, не в счет, раз она ее не видела? Пойдемте, черт подери, пока я не разозлился! В конце концов, может, я и о вас узнал бы кое-что интересное, если бы раньше применил свои методы к вам!

Он развернул ее и грубо подтолкнул к лестнице.

– Господин! Не бейте ее, она вас любит!

– Не лезь не в свое дело, Сика! Ты сама не знаешь, что говоришь.

У входа в пристройку, сваленные в кучу, лежали пять или шесть трупов. Внутри оставалось лишь двое пленников: смертельно-бледные, они сидели на тяжелых стульях, привязанные к высоким спинкам. Три кеноита, среди которых был Офти-Тика, и великан ихамбэ держались в стороне, у стены.

Помещение освещалось четырьмя масляными лампадами и глухо гудевшим бензиновым фонарем с отражателем, отбрасывавшим слепящий белый свет. Тераи указал на два свободных стула, стоявших напротив пленников:

– Садитесь на тот, что слева, не двигайтесь и молчите.

Сам он устроился на правом стуле. С легким шелестом платья в комнату вошла Сика и расположилась за спиной у Стеллы.

– С которого начнем? Давай-ка, Ээнко, займись вот этим. Что делать, ты знаешь. Начни с известной тебе точки.

Великан-ихамбэ подошел со свирепой улыбкой на устах, долго смотрел на пленника, затем положил указательный палец в ложбинку на затылке у основания черепа и резко нажал. Человек побледнел и сжался, ожидая мучительной боли, но лицо его выразило лишь искреннее изумление, которое в других обстоятельствах показалось бы даже комичным.

– Довольно, Ээнко! Я узнал то, что хотел узнать, – сказал Тераи и продолжал по-английски: – Итак, я не ошибся. Вы – землянин!

– Не понимаю, – проговорил пленник на кеноитском.

– Продолжать эту комедию нет смысла. Будь вы туземцем, вы бы взвыли от боли, когда Ээнко нажал на затылочный нервный узел. Что, вы не знали об этом анатомическом различии между нами и эльдорадцами? Не повезло вам!.. А теперь вы скажете мне, что вы здесь делали и кто вас сюда послал.