Киана поняла, что видит сон, но сон этот в одно мгновенье стал самым прекрасным из всех виденных ею.

– Я скучаю по тебе, – прошептала она, крепко обнимая отца.

– Я тоже, милая, – так же тихо ответил он, гладя Киану по спине. – Ты стала настоящей красавицей. Уже такая взрослая.

Марк осторожно расцепил объятия, вытер слезы на щеках дочери и улыбнулся ей так, как улыбался всегда.

– Киана, прости, что это бремя все же выпало на твои плечи. Я хотел уберечь тебя и Прию от всех моих ошибок, но их накопилось слишком много. Ты не должна расплачиваться за меня.

– Не смей извиняться! – прервала Киана. – Я должна была узнать правду. Я хотела ее узнать.

– Она жестока.

– Но она открывает глаза.

Марк кивнул сам себе и выпрямился, положив свою широкую ладонь Киане на плечо.

– Ты и впрямь повзрослела.

– Пришлось, – усмехнулась она, чуть смутившись.

Ветер вдруг усилился, закружив в бурном танце принесенные издалека листья. Пшеница пригнулась к земле, громко зашелестев.

– Я горжусь тобой, Киана, – вдруг произнес Марк.

Киану на мгновенье отвлекла переменившаяся погода, поэтому она упустила момент, когда отец исчез, оставив после себя лишь тепло на душе и слезы на ресницах. Киана понимала, что он ушел навсегда, что она больше его не увидит, но продолжала искать взглядом его силуэт. Отец навеки останется жить в ее сердце, где и был с момента ее рождения.

– Я люблю тебя, папа, – улыбнулась она, пытаясь сморгнуть влагу.

Ветер накатил с новой силой, да с такой, что Киане пришлось самой припасть к земле и погрузиться в пшеничное море. Она закрывала голову руками, свернувшись в клубок, и просто ждала, когда все утихнет.

Волна прошла, а после нее стало совсем тихо. Киана осторожно убрала руки и обнаружила под собой не землю, из которой тянутся к солнцу злаки, а мягкую перину. Открыв глаза, она поняла, что проснулась.

Каким образом Киана оказалась в кровати и где, ей еще предстояло выяснить. Но одно было понятно уже с первого взгляда – это не Каменный город.

В комнате, где она находилась, было темно. Мало того, что ее скрывали кружевные занавески балдахина, так еще и окна оказались зашторены. Комната, надо сказать, была немаленькая, да и обставлена очень дорого. Полностью оценить убранство Киана смогла, когда выпуталась из балдахина. Босые ноги тут же погрузились в мягкий ковер с длинным ворсом – он будто бы создавал посреди спальни островок, на котором находилась кровать.

В воздухе пахло деревом и лавандой – она стояла в маленьких аккуратных белых вазочках. Эти вазочки были везде: среди книг в шкафу, на письменном столе рядом с чернильницей, на прикроватной тумбе за масляной лампой и наверняка еще где-то.