Кит глубоко вздохнул.
— Если мы сейчас же не уйдем из города — ты действительно можешь больше никуда не пойти. Никогда.
Он видел, что она еле заметно вздрогнула — но не уступила.
— Я сама решаю, что мне делать.
Кит сжал зубы.
— Прекрасно! — вдруг воскликнул он так громко, что с карниза над головой слетели голуби, с шумом хлопая крыльями. — Ты же всегда знаешь все лучше других! И решаешь сама! Ты лезешь туда, где ничего не понимаешь, доводишь до того, что исправить ничего нельзя, что ради тебя твои друзья жертвуют всем, чтобы тебя спасти — но ты все решаешь сама!
Марика побледнела.
— Я увожу тебя домой, — уже тише сказал Кит. — Потому что если ты останешься, ты снова окажешься не в том месте, не в то время — а меня может не оказаться рядом. Тебя наверняка будут искать по всей Аргении — и где еще, кроме Оры, тебя можно спрятать? А если я не спрячу тебя, если с тобой что-то случится…
Он запнулся на мгновение. Марика все еще стояла, уперев руки в бока, но теперь в этом совсем не было вызова. Скорее, усталость. Она пристально смотрела ему в лицо, с явным напряжением ожидая, как он закончит фразу.
А как? Как он собирался ее закончить?
— Если с тобой что-то случится, Элия наверняка будет очень недовольна, — сухо сказал Кит и отвернулся. Он слышал, как Марика выдохнула — будто его ответ выбил из нее воздух.
— Идем, — сказал он глухо. — Нам нужно поторопиться.
Марика молча последовала за ним, и всю дорогу, до самого Тремпа, не проронила ни слова. Иногда Киту казалось, что его слова каким-то образом поломали ее. Но как, чем? Он ведь ничего не сказал. Ничего из того, о чем постоянно думал.
Они шли на северо-запад, а время словно повернулось вспять. В Кастинии было жарко — в середине весны здесь уже наступало лето, тепло разливалось в воздухе, проникало в разогретую, политую обильными зимними дождями землю и взрывалась бутонами тысяч цветов. Но чем дальше Кит и Марика уходили на северо-запад от столицы, тем холоднее становились ночи, резче ветер, прозрачнее и легче листва лесов. В Агере по улицам гуляла яростная пыль — трава еще не проклюнулась из растрескавшейся земли, и суховеи вздымали седые и рыжие смерчи, налетающие на город при каждом резком порыве. В Кордоне в тени домов кое-где еще лежал снег.
В Тремпе…
В Тремпе в гостинице не хватило места. Оставался только один номер — «кровать узкая, но для молодых сойдет», бесхитростно заметил хозяин — и Кит остался бы спать во дворе, но ночью здесь все еще были заморозки… Может, его пустят в конюшню? Но тут Марика тихо, но твердо сказала: «Годится», впервые подав голос за все их путешествие.