Марика долго рассматривала крыши Дахора, самого большого города северного Изула.

— Хайин, — тихо позвала Мика. — Вы не задали второй вопрос.

Марика обернулась.

— Нет смысла, — сухо усмехнулась она. — Я и так знаю, кто твой господин.

* * *

Конечно, Марика не могла быть уверена, что находится в плену у Мергира. Точнее, не могла быть уверена, что она в плену именно у него — в том, что она пленница, сомневаться не приходилось. Хотя у Марики больше не было пьентажа, у нее по-прежнему был хороший слух, и она отлично слышала не только щелчок засова на двери, когда Мика уходила, но и как сменяются стражи за этой дверью.

Весь мир Марики теперь состоял из комнаты и небольшого садика, в который можно было попасть по узкой галерее с балкона. Все это — и садик, и галерея, и балкон — нависало над скалистым обрывом, так что хозяин мог не беспокоиться о том, что гость покинет дом без его ведома. Обрыв вдавался крутой дугой в склон холма, и по обе стороны от него высились бесконечные дворцовые постройки и деревья, растущие в парке вокруг стен. Собственно, именно размер дворца и ее собственных покоев и убедил Марику в том, что ее захватил не кто иной, как сам Мергир, третий после калифа человека в Изуле. Она сомневалась, что в Дахоре кто-то еще мог позволить себе так жить. Вернее — что ему могли позволить.

Однако шли дни, а никакого подтверждения своим словам Марика получить не могла. Спрашивать Мику после того, как сама же ее с таким апломбом оборвала, казалось глупым. Да и какое это имело значение? Куда больше Марику волновали ее руки. Что они не могли. И что, кажется, все-таки могли.

Она уходила на террасу с садом сразу после завтрака и оставалась там до позднего вечера, надеясь, что такая мнимая близость к Лесу поможет ей понять, как получать силу без помощи пьентажа. Как ей удалось это тогда, на берегу Танияры? Что сделала она, а что — Волк? Но Марика вспоминала разрывающую изнутри боль, и руки невольно опускались. Пережить такое еще раз…

Нет, к этому она была не готова. И пустота из ладоней ширилась, заполняла собой весь мир, все, что осталось у Марики от мира. Комната, балкон, сад — город внизу казался таким же далеким, как горы Сантинел, оставшиеся в сотне миль на северо-восток.

«И все время я смотрю на города сверху вниз», — подумалось Марике как-то на закате. Она сидела под акацией, неровный ствол впивался в спину через тонкий лен туники. Дахор раскинулся внизу, персиковый в лучах заходящего солнца. «Сначала на Кастинию с холма Анк, потом на Кастинию из окон королевского замка. Теперь вот Дахор. Узнать бы еще наверняка, откуда я на него смотрю…»