Но это он должен был предложить ей все, что угодно. А вместо этого оставалось только сказать:

— Я слушаю тебя… Моар.

Голубые глаза смотрели куда-то внутрь него.

— Во-первых, все, кого вы взяли в плен вместе со мной, должны быть освобождены. И не просто выпущены из дворца — их сопроводят до самой границы и убедятся, что в Аргении их примут как пленников, а не как беглецов и дезертиров. Возможно, вы кого-то сможете получить взамен, не знаю. Но никто из моих людей не должен пострадать.

Мергир молчал. Он смотрел, как резвится норовистая лошадь.

— Во-вторых, — продолжила колдунья, — ты сделаешь так, что твоя третья жена, Айла, больше никому не сможет навредить. Ни Мике, ни любой другой женщине, которая будет пользоваться слишком большим твоим расположением.

Мергир криво усмехнулся. Его так и подмывало спросить, не хочет ли колдунья таким образом обезопасить себя — но он сдержался. Если вали что-то понимал, к ней это не имело никакого отношения. Хотя бы потому, что с Айлой она могла справиться и сама.

Колдунья замолчала, и он — нужно же было хоть как-то подчеркнуть свою власть! — заметил небрежно:

— Ты говорила, что попросишь многого. Есть что-то еще, чего бы ты хотела, Моар?

Она усмехнулась в ответ.

— Да. Я хочу нормальную одежду. Раз уж остаюсь здесь.

* * *

После недельного заточения в темнице Муфас понимал, что его не ждет ничего хорошего — да и знающие люди нашептали, что вали им очень недоволен. Хотя сам Муфас повода для недовольства не видел: если бы не он, мерзкая саидх так и ходила бы по дворцу как у себя дома. Конечно, проклятая аргенка околдовала Мику, и девушка была ни в чем не виновата, так Муфас и не винил ее, просто отослал от беды подальше и от колдуньи, и от вали, на пару с Хиссой. Лекарю он тоже не доверял.