Кит вздохнул. Он не хотел об этом говорить. И жаждал рассказать.

— Они… не очищаются. Даже когда я не творю магию, на ладонях проступает эта липкая дрянь, все время, не прекращаясь. Подсачивается понемногу, но этого достаточно, чтобы я ничего не мог взять в руки. Все прилипает.

— И ты не знаешь, в чем дело? — спросил Дор.

И опять было очевидно: ему-то известно, в чем дело. Но Кит все же ответил — ему было очень нужно об этом рассказать:

— Лучшее, что я умею делать — это сводить людей с ума. Совсем. Настолько, что мозг теряет контроль над телом, и через несколько мгновений человек умирает. Когда нужно быстро обезвредить врага, это бесценно, — Кит криво усмехнулся.

Дор смотрел ровно, и нигде на его лице нельзя было найти ни тени осуждения.

— Я — менталист, Дор. Я должен был разгадывать загадки сознания, суть разума. А делаю, — он поднял ладонь, — вот это.

— Я тоже должна была лечить, — раздался голос Марики у него за спиной. Кит резко обернулся. Она сняла одну перчатку, и Кит увидел, что ее ладонь перебинтована пропитанной кровью тканью. Кровь была свежей.

В наступившей тишине было слышно, как мимо них несет свои воды мертвая река.

— Еда? — как бы невзначай напомнил Дор.

Кит тут же вернулся к рыбе, а Марика занялась разведением огня.

* * *

Иногда Киту казалось, что они друг у друга в плену — как еще объяснить, почему все это время они даже не пытались друг друга убить? Иногда ему казалось, что они в плену у Леса, это, в общем, даже выглядело вполне вероятным.

И лишь порой, когда усталость брала верх над разумом, и в голову приходили самые безумные мысли, Кит думал, что, возможно, они в плену у Дора.

* * *

Еда заканчивалась. Даже несмотря на наловленную рыбу и мелких птичек, которые мертвыми тушками падали с ветвей по щелчку пальцев Марики, было очевидно, что на обратную дорогу провизии не хватит. Да, они могли охотиться и дальше, но кто может обещать, что рыба и птицы будут встречаться им на обратном пути?

Да и кто из них пойдет в обратный путь?