– Если меня найдут, то устроят суд.

– У них не так-то много доказательств – похоже, вас просто убьют.

– Неважно, – ответила она. – Пресса, все СМИ, Интернет поднимут шум, будут визжать без умолку, и вся правда вкупе с моим голосом потонут в этом визге. Обвинения и шум, человеческое, они передернут это к человеческому фактору, а не к правде. Как с этим можно жить? Как можно жить, когда вокруг так много несмолкающего визга? Визг нравился Матеусу Перейре. Думаю, в наше время люди обожают чувство, когда их жгут.

– Шиван, – начала я и осеклась, когда она не шевельнулась и не моргнула. – Байрон, – поправилась я, – мы можем найти способ получше.

Она открыла глаза, улыбнулась мне, словно вот-вот ответит, раздумала, подняла голову и поглядела в небо.

Из-за туч донесся едва различимый звук. Грум-грум-грум на фоне рева моря.

Вертолет.

– Смотрите, – сказала она. – Вот и они.

– Байрон…

Она подняла руку, заставляя меня замолчать. Улыбаясь, повернулась лицом к морю и, негромко дыша, побежала к воде.

Она закрыла глаза в двух шагах от края утеса, и если и издала какой-то звук, когда падала, его поглотили ревущие воды.

Глава 106

Глава 106

Тело, лежащее между камней.

Полицейская машина, проехавшая сюда через весь остров.

«Скорая» – два часа спустя.

Я сидела на уступе холма и за всем этим наблюдала.

Прибежал Гоген, рухнул на колени у края утеса, из горла у него рвались сдавленные рыдания – плачущий старик в легком, не по погоде пальто, обхвативший голову руками.

Я смотрела, но он, похоже, меня не заметил.

И когда через некоторое время полицейские обо всем забыли, а потом смущенно обнаружили мое присутствие, я подхватила свой рюкзак и ушла.