Затем.

– Все мысли суть ассоциации и обратная связь, – произнесла она.

Я быстро подняла глаза, всматриваясь в ее лицо, но взгляд ее был устремлен куда-то вдаль, и мысли шли совсем другой дорогой.

– Одиночество есть не более чем совокупность идей. Я одинока, потому что я не с людьми. Мне нужно быть с людьми, чтобы чувствовать себя реализованной. И со временем вы говорите: я не с людьми, но все же я реализована. У меня есть книги, есть прогулки, есть обыденность жизни, есть мои мысли, и, хотя я и одна, я не одинока. А когда-то еще вы скажете: у меня есть я, мое тело и мои мысли, и люди в них вторгнутся, и я одинока, и все это очень даже к лучшему. Это рай. Вы знаете, почему я выбрала себе псевдоним «Байрон»?

– Нет.

– Он некоторое время провел в монастыре на Армянском острове неподалеку от Венеции. Как и все подобные ему, он был неудержимым сластолюбцем, но в какой-то момент решил… он писал, что «есть наслажденье в дикости лесов, есть радость на пустынном бреге». Вы знаете этот отрывок?

– Вы читали его поэзию, – лучезарно улыбнулась она.

– Кое-что почитала, пока искала вас. Мне казалось, а вдруг поможет.

– А дело все-таки оказалось в оптиках.

– Целиком и полностью.

Теперь ее взгляд вернулся ко мне, она слегка наклонила голову.

– Вы ведь боитесь, не так ли? Страшитесь оказаться в одиночестве. Когда нет никого, кто помог бы найти свой путь. Ни друга, который сказал бы «ты что-то далековато зашла», ни возлюбленного, кто посоветовал бы «могла бы выбирать выражения», нет? Ни начальника, велящего «работать лучше», ни психоаналитика, убеждающего «работать меньше», ни… ни общества, чтобы сказать, как выбирать или что носить, ни… суда, чтобы помочь встать на путь истинный. Вы этого боитесь?

– Да. Я боюсь ошибочности своего разума и своих суждений.

– Конечно… да, безумие, происходящее от неконтролируемого мыслительного процесса, от логики, которая нелогична, но это не говорится, конечно, очень умно.

– Я навязываю себе дисциплину, размышления, рассудочность, знания…

– Чтобы заполнить пробел, где должно находиться общество?

– Да. И чтобы сохранить рассудок. Чтобы помочь себе увидеть себя, как меня могли бы увидеть другие.

– Глазами закона, здравого смысла, философии?

– Да. Что видят незнакомцы, увидев меня? Они почти никогда этого не говорят, умалчивают правду, так что я стремлюсь понять их, чтобы потом понять себя.

– Вот тут-то вы и ошибаетесь, – прервала она меня, повернувшись так, что полностью раскрылась, обратившись ко мне всем телом. – Вот в чем ваша ошибка. У вас есть дар, Хоуп, один из величайших в мире. Вы за пределами всего, вы от всего свободны.