Но Калеб увидел, что не первым пришел в те земли. Он набрел на пастухов, гнавших на продажу дикий скот (скотина в холмах одичала за время войны). Что-то напугало животных, и стадо разбежалось. Пастухи, перепугавшись, что их труды пропадут даром, решились сунуться в болото по следам своей скотины.

Но вместо скотины они нашли кое-что другое. Нет, я не стану описывать то, что они вспугнули из логова. Все вы знаете, что в местах вроде той трясины не счесть тайн. Говорят, что обличьем оно напоминало женщину, и одно это разожгло похоть в мужчинах, которым давно не доводилось никому задирать юбки. Они приперли то создание к стене и вздумали позабавиться.

Калеб ушел из Клавенпорта не безоружным. Несмотря на увечье, он ловко обращался с арбалетом. Вот и теперь он доказал свое мастерство. Два выстрела – и те пастухи взвыли по-звериному – да и были они, если судить по их делам, хуже зверей, те ведь не так обращаются со своими самками.

Что было потом, никто не знает, Калеб об этом молчал. Но дальше он пошел один, белый как мел, и его загрубелые от работы руки дрожали.

Он не решился пересечь границу болот, а упорно двигался вдоль нее, словно знал, куда шел. Две ночи он провел под открытым небом. Что он там делал, с кем говорил и откуда был его собеседник – кто знает? Только утром третьего дня он обратился к Сорнской трясине спиной и двинулся к большой дороге.

И вот что удивительно: хромота его стала с тех пор куда менее заметна и скрюченная спина с каждым шагом вроде как распрямлялась. К ночи четвертого дня он шагал не хуже любого путника – усталого и сбившего ноги. Тогда-то он и набрел на выгоревшие стены таверны «Развилки».

Когда-то таверна процветала. Немало серебра перекочевало с ее столов в руки трактирщика и его семьи. Дом стоял на слиянии двух дорог, одна из которых вела на север, а другая – на юг и дальше, в Клавенпорт. Но славные дни таверны миновали еще до битвы на Соколином перевале. Уже пять зим, если не больше, ее обугленные балки скорбно напоминали о свирепости войны и не дарили радости путешественникам.

Так вот, Калеб остановился перед этим печальным пожарищем и…

Хотите верьте, хотите нет, добрые люди. Но только на месте пожарища вдруг встала таверна. Калеб, нисколько не удивляясь, вошел внутрь. Вошел как хозяин, и как хозяина принимали его те, кого дела приводили к его порогу.

Тогда на западной дороге было большое движение, шла бойкая торговля с Клавенпортом. И очень скоро весть о воскресшей таверне дошла до города. Не все поверили слухам, но те, кто из любопытства съездил посмотреть, убедились, что все правда.