След был свежим и ясным, собаки бодро бежали по нему. Но скоро им пришлось свернуть с большой дороги в поля. По бездорожью люди скакали не так быстро, и псы их опередили. Лай своры говорил отставшим охотникам, что собаки еще держат след. Хигбольд, смиряя страх тугой уздой, не торопил коня, но вся его осанка говорила, что, отрасти он крылья, не замедлил бы взмыть на них в воздух и помчаться вперед.

Места становились все глуше. Лошадь оруженосца охромела от усталости, ему пришлось отстать. Хигбольд даже не оглянулся на юношу. Солнце поднялось высоко, впереди лежала гладкая зелень трясины. Леденящий холод в душе Хигбольда подбирался к сердцу. Если кот добрался туда, след его пропадет.

У границы этой мрачной страны след резко взял в сторону и потянулся по краю, словно зверек решил не доверяться манящей безопасности болот.

Наконец они подъехали к хижине, выстроенной из того, что давала эта глухая страна: стены из камней и булыжника, крыша из сучьев и веток. Собаки перед этой хижиной шарахнулись, словно наткнулись на невидимую стену. С визгом бросившись вперед, они снова отлетели и будто обезумели от ярости.

Их хозяин сошел с измученного коня и кинулся вперед. Но и ловчего встретила преграда. Споткнувшись, едва удержавшись на ногах, он выбросил вперед руки, повел ими вправо и влево. Казалось, ладони скользят по прочной стене.

Хигбольд, спрыгнув с седла, шагнул к псарю:

– Что такое? – Он заговорил впервые за много часов, и его голос царапал ухо.

– Здесь… здесь стена, господин, – выговорил ловчий, пятясь и от преграды, и от Хигбольда.

Хигбольд не замедлил шага. Он обошел ловчего и скулящих, жмущихся брюхом к земле собак. И человек, и его псы сошли с ума. Не было там никакой стены, только эта хижина и в ней – то, что он ищет.

В раздражении он с силой ударил по хлипкой двери, и та распахнулась.

Хигбольд увидел перед собой грубо сколоченный стол и табурет. На табурете сидел Калеб. На столе мурлыкал под ласковой рукой человека кот. Рядом с ним лежало кольцо.

Хигбольд потянулся схватить свое сокровище. Едва увидев его, он забыл все на свете. Ни кота, ни человека для него больше не существовало. Но вторая рука Калеба легко накрыла кольцо, и Хигбольда приковало к месту.

– Хигбольд, – прямо обратился к нему Калеб, не тратя слов на почтительное титулование. – Ты злой человек, но достиг власти – слишком большой власти. В последний год ты очень умно ею распоряжался. Еще немного, и корона у тебя в руках – разве не так?

Он говорил тихо и свободно, словно не ведал страха. Оружия у него не было – кроме того, что под ладонью. Хигбольд от ненависти забыл о страхе, ему сейчас хотелось одного: разбить лицо Калеба в кровавую кашу. Но он и пальцем не мог шевельнуть.