Мышцы у нее ныли, хотя Герта и не загоняла себя скачкой. Перед восходом, еще лежа в ладони скал, она отогнала сон и принялась мысленно представлять путь, на который встанет с полным светом.

Дорога и дальше тянулась по холмам, то ныряя ближе ко дну лощин, то взбираясь вверх. Герта проезжала мимо каменных стен, так глубоко изрезанных незнакомыми знаками, что их не до конца стерли бессчетные годы.

На четвертый день она выехала к развилке. Одна дорога сворачивала на юг. Она никого не видела, хотя раз или два, когда ее дорога сближалась с нижней, слышала людей. От каждого звука сердце в ней замирало в тревожном ожидании.

На развилке Герта выбрала северную дорогу и стала высматривать знакомые приметы. Здесь она, если не ошиблась, проезжала в прошлый раз в поисках святилища Гунноры. Она отметила кое-какие каменные останцы и узнала памятные участки дороги.

На выбранной ею тропке не нашлось хорошего места для лагеря. Ветер дул с вершин и не приносил весенней ласки. Она спустила из-за спины колыбельку, устроила ее поперек седла и сама склонилась, защищая малышку складками плаща.

По склону подползали вечерние тени, а она все ехала и все не находила места для ночлега. Герта уже почти рассталась с надеждой, когда увидела тот самый дом. В дверные щели сочился свет, а на притолоке висел выкованный из металла знак Гунноры – спелый колос, перевитый виноградной лозой.

Понурый конь Герты встрепенулся, заржал. Ему откликнулся бредущий позади пони. Герта тоже возвысила голос и сама заметила, как охрипла от холода и долгого молчания.

– Добра этому дому и живущим в нем!

Дверь раздвинулась, двойные створки ушли в стены, и в отверстие хлынул золотой свет. Конь даже не дал ей времени неловко сползти с седла – резво прошагал вперед и остановился не во дворе, а в прихожей. Теперь оба животных казались спокойными и довольными, словно добрались до своего настоящего дома.

Герта слезла – занемевшая, окоченевшая, словно скакала целую вечность.

– Войди с миром.

Голос прозвучал из воздуха. Так же было в прошлый раз, вспомнила девушка. И с сомнением оглядела своего коня и пони. Надо бы их расседлать. Они хорошо потрудились и заслужили отдых.

– Входи. – Перед ней открылась вторая дверь. – Об этих добрых животных позаботятся, как обо всяком, кто приходит с миром.

Ее уже наполнили тепло и знакомая легкость. Герта немедля шагнула вперед. Во вторых дверях она вытянула из ножен длинный кинжал и оставила его лежать у порога – в дом Гунноры не входят со сталью.

И вторая комната оказалась такой же, как ей запомнилось, – накрытый стол, все готово для усталого путника. Эльфанор шевельнулась в своей корзинке, тихо мяукнула. Ее большие глаза смотрели прямо в лицо матери, и Герта вдруг ясно почувствовала, что в этом уродливом тельце живет разум, который видит и понимает куда больше, чем вмещающая его плоть.