– Семя зла прорастает, когда его поливают и выхаживают по своей воле, – медленно проговорила она. Но в ее глазах, спокойно смотревших на Герту, не было осуждения.

– Тебе известна моя история, – резко ответила Герта. Эльфанор, едва она взяла девочку на руки, успокоилась и лежала, прикрыв большие выпуклые глаза, словно не только слышала, но и понимала разговор. – Да, я обратилась ко злу, чтобы навлечь его на осквернившего меня злодея. Я обратилась ко злу Древних открыто и по своей воле, потому что меня тогда наполняла одна только ненависть. И все же зло не исполнилось в полной мере. Я сражалась за того, кого послала к Жабам. Он остался жив.

– Но ты сама сказала, что это был не тот человек, – напомнила ей Ингела.

– Это я узнала уже потом, после того, как за него вступилась. Так что это… – Ее руки крепче обняли маленькое тельце. – Я ничего не понимаю в Древних премудростях, не знаю, каким колдовством Сила могла проникнуть в мое тело и заменить младенца, которого я вынашивала. Эльфанор моя, я и понесу эту ношу. И еще… – Может быть, нехорошо было говорить об этом здесь, но отчаянная потребность защитить, отстоять зародившуюся в ней толику надежды овладела Гертой. – Быть может, сотворенное одной Силой сумеет исправить другая.

Ингела вновь взялась за четки.

– Не дело ты говоришь. Мы здесь следуем истинному учению. Ты сама убедилась, к чему приводит обращение к тем, кому мы не верим!

– Правда.

Герта подавила дрожь – не от упрека, а от поселившегося в ней холода. И в то же время решила: думать ей не запретят. Сила Силе рознь.

Она высвободила одну руку, нащупала пальцами лежавший на груди амулет Гунноры. Ей снова вспомнилось, как она, беременная, в поисках спасения отыскала ее святилище. И как во сне – если то был просто сон – та приветила ее и обещала исполнить ее желание. Герта и сейчас верила, что в Эльфанор нет ни единой частицы отца, что вся она – от матери.

Проходили дни, но Герта больше ни с кем не заговаривала о том, что ей делать. Она прекрасно понимала, что о ее ребенке шепчутся, что ее только по обычаю поздравляют с благополучным разрешением от бремени – да и то немногие.

Внезапно с юга подули теплые ветры. Земля, впитав последние талые воды, просохла. Весна пришла раньше обычного. Герта бо́льшую часть времени проводила в своей келье, занятая больше мыслями, чем ручной работой, хотя о дочери заботилась и наотрез отказывалась принять помощь от женщин, считавших ее дитя про́клятым.

На четвертую неделю она, решившись, попросила приема у аббатисы.

С ребенком на руках она совершила все положенные церемонии, мельком отметив, как все переменилось с прошлой их встречи. Тогда ее тешили обманчивые, как она теперь понимала, надежды переложить часть ноши на других, вернуться к обычной жизни. Сейчас она гневно отбросила мелькнувшее воспоминание. Она была дура и должна расплатиться за глупость, – может быть, расплачиваться предстоит до конца дней.