— Кто выжил, отсыпается и отъедается. В потерях четверо. Ты всех знаешь: Евтушенко, Карпов, Тимонин и Щербаков.

— Справные казаки были. Мир их праху.

Посмотрев в сторону Войскового собора, я перекрестился. Потом снова обратился к Берингу:

— Ты не спешишь?

— Время есть, — он попытался пожать плечами, но поморщился от боли и добавил: — Один час.

— Пойдем в кафе, поговорим, — предложил я.

— Согласен. Тем более что темы для разговора имеются. Сам тебя хотел найти. Но раз уж встретились, не будем откладывать беседу в долгий ящик.

Спустя десять минут мы разместились в офицерском кафе невдалеке Атаманского дворца. Заказали кофе, между прочим, натуральный, хотя и дорогой. Заказ принесли быстро, и в заведении, куда часто заходили немцы и казаки, немноголюдно. Нам никто не мешал и, обменявшись незначительными фразами о жизни, мы затронули серьезные вопросы.

— Через неделю "Фалширм" передадут в ведение штаба УКФ, и на базе отряда будет развернута парашютно-десантная рота, — сказал Беринг и, посмотрев мне в глаза, спросил: — Ко мне перейдешь?

Я над этим уже думал и ответил без промедления:

— Нет.

— Потому что у тебя своя группа?

— Да.

— Оперился, — немец усмехнулся, — не хочешь мне подчиняться.

— Дело не в тебе, капитан.

— А в чем?

— В задачах, которые выполняют "Фалширм" и моя группа. Они разные. Хотя подчиненность свою роль играет. Мне с Тихоновским удобно. Мы как бы отдельно и со всех сторон прикрыты. Он ко мне не лезет и я сам себе голова. Дали задачу — выполнил. А парашютно-десантная рота может очень быстро оказаться в самом пекле, заткнет собой очередную дырку на фронте и погибнет. Я говорю с тобой откровенно, все-таки не первый день друг друга знаем и через многое вместе прошли.

— Смотри сам, неволить тебя не стану, хотя мог бы. Веришь?

— Верю. Но ты не такой человек, чтобы человека, который имеет свое мнение, гнобить. Да и смысла в этом нет. Ты знаешь, я тебе еще пригожусь. В конце концов, одними дорожками ходим.

Беринг кивнул и задал новый вопрос: