Надо всем этим время от времени разносился ужасный звук, напоминавший рев трубы, а заканчивавшийся звуком, что бывает от тяжелого фургона, едущего по бревнам.

– Орнипанты, – объяснил Брус. – Ты видал их вблизи?

Я покачал головой.

Я и правда не видел, и мысль о том, что придется на одном из них ехать, вызывала беспокойство. Мне приходилось делать всякое, но я не знал, как справлюсь с таким. Сесть на гигантскую пустынную птицу, способную одним ударом убить скального волка.

И что придется сделать еще? А вот Брус, конечно, казался человеком, повидавшим многое и ездившим на всем, у чего есть ноги.

– Опаснее всего, когда она встает, – заявил Брус. – Потом будет легче.

Когда мы шли дном ущелья, ступая по камням среди кустов и терний, легким казалось вообще все. Ну, война. Ну, придется ехать на орнипанте. Но когда мы вышли на каменистую проплешину, а я увидел одного из кебирийцев, который проехал перед нами на спине орнипанта с копьем в руках, мои ноги просто вросли в землю.

Кебириец сидел словно на крыше дома, высотой в два роста высокого мужчины, а кривой клюв птицы, на котором я бы поместился в длину или даже сумел бы усесться, возносился еще выше. За седлом имелось нечто вроде паланкина, над которым на изогнутых прутьях растянули кожаную крышу. Всадник, выше на голову обычного мужчины, на птице выглядел карликом.

Кебириец подъехал к нам, большие трехпалые лапы ударили в щебень. Моя голова была, может, на уровне колена создания, вряд ли выше. Я ничего не сказал, но понял, что у меня трясутся ноги. От пальцев, заканчивающихся кривыми когтями, до шпоры размером с рог буйвола, что втыкалась в камни сзади, в лапе орнипанта было добрых четыре шага.

Птица кивнула башкой, странные трензеля, оплетающие клюв, звякнули пряжками, после чего клюв раскрылся и послышался глухой рокот, от которого зазвенело в ушах. В лицо дохнул отвратительный смрад, несхожий ни с чем, что я чувствовал ранее.

– Та кхаа! – крикнул кебириец, ударив создание по коленам кончиком копья. – Та кхаа!

Орнипант затоптался на месте, разбрасывая камни, размером с небольшие плоды, дернул башкой и яростно загрохотал. Толстые, как бревна, ноги сложились назад, и птица неохотно присела на землю, придавив небольшое деревце. Мне показалось, что каменистое дно ущелья содрогнулось.

Когда всадник стал слезать со спины орнипанта, я заметил, что стремена двойные и представляют собой лесенку. Иначе не удалось бы залезть на спину птицы, что напоминала гору, поросшую жесткими желтоватыми перьями.

Птица закинула на спину длинную, с высокого человека, шею и повернула голову, таращась на меня глазом размером с хорошую тарелку. Моргнуло синеватое веко. Я сглотнул.