Я чувствую усталость.

– Прости, у меня и правда нет монополии. Но я чувствую, что мы ходим по тонкому льду.

– Война, напоминаю. Если полагаешь, что мы не измажем рук…

– Мои уже грязны по локоть, Фьольсфинн, а очень скоро измажутся еще сильнее. И если даже мы каким-то чудом выживем и сумеем убрать или эвакуировать наших paskapää земляков, то я все равно сомневаюсь, что там, дома, Большой Брат купит мне лодку, винтовку, щенка, птичку и билеты на хоккей. Когда я смотрю в зеркало, то там, по ту сторону, вижу того, кто выглядит как идеальный козел искупления. Наша большая европейская родина – самая завравшаяся, нелояльная и брехливая сучка, какую только Земля видала.

– Да перестань ты дергаться, – заявляет он, вручая мне рюмочку своей бормотухи. – Всегда можешь остаться здесь. Еще одного такого они вряд ли пришлют.

– Я не дергаюсь, – бурчу я. – Я просто устал и не могу полностью во всем разобраться. Мне не хватает глобальной стратегической концепции. Я мучаюсь с небольшими частными делами и не понимаю, куда это меня приведет. Я тактик, не стратег. Это какие-то безумные четырехсторонние шахматы втемную, соединенные с техасским покером и русской рулеткой.

Я выпиваю, пыхаю трубочкой, откидываюсь в кресле. Я бы охотно нырнул поспать. Мышцы ног трясутся от усилий, в жилах все еще кипит адреналин, даже ладони трясутся. Всего-то пару часов тому назад я сражался в темных, вонючих каналах под городом.

– Мы не можем ее так оставить, – говорю наконец. – У тебя, кстати, есть микрофон? Позаботился о коммуникационной системе?

– Да, – отвечает он, словно в некотором сомнении. – Достаточно провернуть башку вон того дракона и сказать в его ухо. Но что ты ей скажешь? А вдруг она снова сбрендит?

– Наверняка хуже не будет. Что за дурацкая идея… Perkele, дракон с ушами.

Я встаю, подхожу к стене с окошком, что выходит на камеру Пассионарии Калло. Окно стрельчатое, обрамлено нишами, в которых стоят базальтовые не то драконы, не то грифоны. Посредине есть даже нечто вроде контрольной доски с драгоценными камнями, что, похоже, выполняют роль лампочек и кнопок.

Я поворачиваю птицезмеиную башку, украшенную по сторонам треугольными, обращенными назад ушами, и отвожу ее в сторону.

– Доктор Калло! – говорю я, одновременно слыша собственный усиленный металлический голос из соседнего помещения. Пассионария рефлекторно вскакивает на ноги, потом скорчивается, и некоторое время кажется, что она вот-вот потеряет сознание.

– Кто здесь?! Кто здесь?! Кто говорит?! Это ты, Пьер?

– Доктор Калло, вы все еще на Мидгарде, но в безопасном месте. Это переходный лагерь спасательного отряда. Вы находитесь на карантине, ждете эвакуацию. Существует опасение, что вы заражены ксеноморфным фактором. Карантин необходим. Прошу сохранять спокойствие.