– Нет нужды тратить энергию на возвращение, – пояснил Фьольсфинн. – Это не самолет. Когда окажешься на месте и выяснишь, что нужно, можешь прервать транс. Призрак развеется, а ты окажешься в башне.

– Этого в инструкции не было, – ответил Драккайнен. – Помоги мне встать. Я должен сказать своим людям, что Двор Огня пал.

Норвежец на миг прикрыл глаза и закусил губу.

– Все? Все до одного?

– Не знаю. Я не нашел трупы.

* * *

Они выслушали Драккайнена с побледневшими, неподвижными лицами, после чего каждый отреагировал по-своему, хотя все, скорее, сдержанно. Варфнир встал, пнул стену и боднул ее, после так и остался, прислонившись к ней лбом; Сильфана замерла на стуле, белая как полотно, с блестящими от слез глазами, и закусила губу; Спалле вышел, и за стеной послышался его рык ярости, а потом несколько ударов кулаком в что-то твердое. Грюнальди обнял голову руками – осторожно, словно та была треснувшим кувшином, оперся локтями на стол и застыл так, не в силах шевельнуться. Филар прикрыл кулак ладонью, приблизил его к губам и смотрел на друзей сочувственно. Остальные мрачно молчали.

Воцарилась обессиливающая траурная тишина. Все уже было сказано. Теперь можно было лишь сидеть и смотреть на мир, искалеченный потерей, в котором невозможно будет жить и в котором нет причин что-либо делать.

Дырявый, искалеченный мир, который утратил какой-либо смысл.

Драккайнен молчал вместе со всеми, крутя в голове свой план – а вернее, то, что от него осталось, и прикидывал, что же теперь делать. С циничной тактической точки зрения он потерял и своих людей. Даже если они сконцентрируются на мести, морали уже не вернут. Потерять весь клан для них было куда хуже, чем потерять близких родственников. Одним взмахом они лишились не только родных, любимых и детей – лишились культуры, самости и места на земле. Последние Люди Огня. Четверо. Конец. Он и сам понимал, что подвел их, и теперь прикидывал, что бы почувствовал он сам, когда бы не дамбы и барьеры, выстраиваемые в его голове Цифраль. Он обещал им помощь, тем временем же вверг их в резню. В полное уничтожение. Поскольку блокада эмоций действовала, он не ощущал почти ничего. Просто осознавал факты.

– И не было трупов? – вдруг спросила Сильфана глухим, чужим голосом. – Внутри стен? В озере? Во дворе?

– Ни одного, – покачал он головой.

– А прикованных и сожженных?

– Тоже не было. Это удивило меня больше всего. Может, ван Дикен сумел заманить всех песней богов, как заманивал детей? Как-то я видел тех, кого он взял в плен. Они шли безвольно, словно угорелые.