– Потому что такова природа заклинания. Входишь в транс и пытаешься установить контакт с фактором «М». Он есть там, он слышит тебя, но не понимает. Ты должен шаг за шагом визуализировать, что именно тебе нужно. Сам замысел. Идею. Никогда не знаешь, какую он обретет физическую форму. Если бы я думал просто о такой вот форме, получил бы кованую скульптуру, разве что она появилась бы из ничего. Это и правда напоминает песнь. Поешь о том, что хочешь, пытаясь пристроиться к чуждой, странной мелодии, и одновременно складываешь слова в картинки, пока не окажешься понятым. Объект постепенно возникает перед твоими глазами, словно голограмма. Когда ты сформируешь все заклинание, то просто приказываешь ему быть.

– У меня тоже есть прогресс в заклинаниях, – отвечаю я скромно, выполняя таинственный пасс ладонью.

* * *

Первую попытку он сделал еще этой ночью. Активировал Цифраль, выполнил несколько дыхательных упражнений, а потом минутку постоял у стрельчатого окна, выходящего на юг, глядя на черное, помаргивающее вдали море, сливающееся с ночным небом, ловя лицом теплеющий ветер.

Море Звезд, подумал. Именно так оно и выглядит.

Он выбил трубку о парапет и подошел к маске, что опиралась крыльями о постамент: тот посверкивал в мерцающем свете притушенных ламп.

– Ладно, Цифраль, – заявил он пустым стенам. – Начинаем.

Внутренняя часть маски была сухой, выклеенной нежной кожей, мягкой, словно замша. Он почувствовал эту пахучую поверхность на щеках и лбу, а потом взглянул сквозь отверстия маски на черное окно, ведущее на юг.

И обрушился в головокружение.

Это напоминало внезапное погружение в невесомость. Он утратил чувство направления, его прославленная пространственная ориентация сделала кувырок и исчезла, одновременно он перестал ощущать собственные конечности. Чувствовал, что где-то там они все еще есть, но словно бы нереальные. У него были зрение, слух, обоняние, но вот остальная часть тела сделалась клубом дыма.

Это не было похоже на невесомость. Не было тошноты или той бессильной беспомощности, которая всегда настигала его при нулевой гравитации. Чувство походило на ныряние или сон. Сон о полете.

Он без усилия расправил крылья и несколько раз ударил ими, выплывая в окно. Почти не используя собственную волю. Взглянул вниз, вдоль спускающейся в бездну стены Башни Шепотов, и ощутил мурашки в несуществующем животе, увидев пенные волны, бьющиеся между стеной клифа и основанием башни. Крылья слушались его, он их чувствовал, но не должен был контролировать каждое движение. Решил нырнуть вниз, крылья послушно сложились, и Драккайнен рухнул прямо в маячившую внизу темную воду. Чувствовал дуновение воздуха в лицо, но куда меньшее, чем было бы в реальности. Это не был раздувающий щеки ураган – просто легкий бриз. Слышал свист в ушах, но был это не рев падающей бомбы. Когда гривы пены оказались слишком близко, мерцая в темноте, он решил выровнять полет – и крылья развернулись, наполнились воздухом и вывели его из нырка.