Я должен был покинуть Сад и снова вступить на тропу Носителя Судьбы. Одна мысль о возвращении на Амитрай казалась мне пугающей и неестественной.

А потом я вспомнил о Воде, дочери Ткачихи.

И вдруг начал спешить.

Страх покинул меня лишь на следующий день в городском храме, когда я смотрел на обтянутые бурыми куртками спины моих людей, что сидели на каменных лавках. Десятерых людей.

Я возвращался не в одиночестве.

Пара жрецов с пением кадила над нашим оружием святыми дымами, огонь играл в серебряных ветвях дерева над головами, песня вибрировала под высоким сводом храма.

А потом я смотрел, как они встают – один за другим, – как прячут мечи и кинжалы в ножны, как берут из рук жрецов арбалеты. Из-за звона стали я чувствовал, как снисходит на меня странное спокойствие. Я нес судьбу кирененцев, но я не был уже бессильным изгнанником, не знающим, куда идти и что делать. Теперь я чувствовал за собой силу. Силу города и силу мощных Деющих. Знал, что я должен совершить, и было это куда проще, чем все то, что я пережил раньше.

Потом время текло, словно вино из простреленного бурдюка. Я помнил коридоры под крепостью, эхо шагов и отголоски капель воды, скрип веревок, поспешность, с которой мы носили мешки на борт, топот копыт по сходням, суету, в которой мы привязывали животных и багаж. Ульф стоял у трапа и каждому стискивал предплечье, второй рукой вцепляясь в загривок, как было в обычае Людей Огня. Его люди стояли поблизости рядком, прощаясь с каждым. Сильфана не раздумывая поцеловала меня в губы, а другие, видя это, посмеивались, а то и ржали, словно кони.

Это было немного словно сон, а немного – словно болезненный бред. Время, которое прокатилось, будто груженая повозка по мосту, и закончилось.

Я и глазом не моргнул, а рассвет уже застал меня на палубе с чувством, что я не успел ничего сказать и ни с кем попрощаться. Вокруг осталось только море. Короткая волна, тоскливые крики морских птиц, летающих вокруг бортов, скрип такелажа.

Только небо, море и встающее солнце.

Ночные Странники всегда отплывают ночью, в глубочайшей тьме, бесшумно, изнутри горы. Не было ни минуты, чтобы успеть окинуть взглядом Ледяной Сад.

Не было ни минуты, чтобы попрощаться.

Я вдруг снова оказался в дороге.

Еще ночью Осот приказал поставить оба паруса, потому корабль шел ходко, разрезая волну носом и время от времени фыркая пеной, словно морской конь. Плаванье, с точки зрения обитателей Побережья Парусов, было чем-то, что делаешь мимоходом, не задумываясь и без особого усилия. Они не бегали по палубе, не спешили и не пытались сражаться с морем. Для обслуживания «волчьего» корабля хватит и нескольких человек, и даже большой парус можно поставить без особых проблем, натягивая такелаж, перекинутый через сложную систему блоков.