Перетащив оборудование в шлюзовой отсек, академик облачился в доху, унты, нацепил баллоны и кислородную маску. Постоял перед люком, за которым его ждал Марс, а затем решительно вдавил кнопку. В полутьму шлюза проник багровый отсвет чужой планеты.

Полюс Фердинатович ощутил волнение. Нет, он не первый человек, которому предстояло ступить на пески Марса. И даже не второй, но уж точно он первый ученый, который сделает первый шаг по поверхности этой планеты.

Такой маленький шаг и, возможно, большой шаг для науки и для всего человечества. Полюс Фердинатович не стал тянуть торжественный момент, тем более что единственный свидетель ему – он сам. Академик спрыгнул на песок и осмотрелся. Легкая взвесь песка казалась туманом, окутывающим корабль и не дающим простора для зрения. Выступы плоских камней под ногами не позволяли унтам проваливаться в песок, и Гансовский с удовольствием прошелся вдоль корабля туда-сюда, разминая, как ему казалось, стесненные и затекшие от долгого космического путешествия сочленения.

Пески Марса. Они оказались совершенно не такими, как на Земле. В них не было ничего от той сыпучей субстанции, что лежала на просторах еще не озелененных пустынь и на морских побережьях. Здешний песок казался какой-то промежуточной фазой между жидкостью и сыпучестью. Он не лежал неподвижно, а постоянно двигался, переливался, менял форму, тем не менее оставаясь вполне упругим, чтобы по нему ходить. В песке возникали и гасли волны, образовывались и более сложные структуры, как будто невидимый скульптор пытался вылепить из глины заготовку странной статуи, но бросал ее, и она оплывала, медленно погружалась в песок и исчезала без следа. Эти странные движения, фигуры, переливы завораживали, притягивали взгляд, и Полюсу Фердинатовичу с трудом удалось стряхнуть с себя гипнотическое оцепенение, наведенное окружающим пейзажем.

Доха прекрасно защищала от холода, и тому, кто придумал, что на Марсе не имеет смысла оставаться в тяжелых пустолазных костюмах, а вполне можно обойтись прозаическими шубой, унтами и термобельем, следовало сказать огромное спасибо. Даже психологически это сглаживало вполне понятное волнение от пребывания на другой планете – казалось, будто ты всего лишь на крайнем юге, в Антарктиде.

Если бы еще не нужно было таскать кислородную маску и баллоны, то стало бы совсем легко и как-то по-земному. Но чего нельзя, того нельзя – марсианская атмосфера не позволяла без них обойтись.

Воткнув рядом со шлюзом радиомаячок, Полюс Фердинатович смело пошел по намеченному маршруту, сверяясь с компасом, шагомером и старой доброй планшеткой, которая сохранилась у него еще с войны, когда он командовал разведротой и с бойцами часто переходил линию фронта, по заданию командования захватывая и доставляя в штаб ценных «языков». По сравнению с ночным лесом, звуками стрельбы, уханьем взрывов, когда малейшая ошибка в маскировке могла вызвать ураганный огонь противника, прогулка по Марсу выглядела действительно как прогулка – легкая и необременительная.